Чуть больше года назад на Salsa Union уже было интервью преподавателей четырёх сальса-школ города Архангельска. Год и четыре месяца спустя у нас есть два повода поговорить с Дмитрием Федоренко.
Первый – «школа-дебют SNA 2017», которая за год из «Beso de la Salsa» стала «Beso Dance Family». И второй, личный, – номинация на «Dj-дебют SNA».
Успешная школа по-архангельски: танцы 24/7
— Теперь в Архангельске стало не просто четыре школы танцев, как это было полтора года назад, но из них две – крупных. Как вы там уживаетесь? И почему сменили название?
— В своё время «Beso de la Salsa», школа, которую основала моя жена, Мария Федоренко, развивалась с упором на танцы Карибского бассейна. Но с тех пор к нам присоединились другие преподаватели, чему мы очень рады. У нас появился боди-балет, кизомба, семба, тверк, brake dance, растяжка, dancehall jazz funk, реггетон, фитнес танцевальных направлений, сейчас есть класс по афро-миксу. В общем, в рамках «карибского» названия нам стало тесно. Так от старого названия осталось «beso» — это тот поцелуй, который мы шлём всем. А «dance family» — это центр танца для всей семьи, где каждый найдёт что-то интересное для своей души и тела.
— Это значит, что вы сейчас заняты массой жанров. Как вы их отбираете, и есть ли вещи, про которые вы решили «их у нас не будет никогда»?
— Город у нас небольшой – 350 тысяч, хотя к нам ездят заниматься и люди из Северодвинска и Новодвинска, но эти города – совсем невелики. И хореографов с опытом в нашем городе – очень немного. Кто-то находит нас, увидев рекламу, кого-то находим мы. Сейчас коллектив уже устоявшийся, но продолжает расширяться. Например, сейчас у нас есть пара, которая преподает сембу и кизомбу, – Татьяна и Тинги, который приехал на учебу в наш университет из Сан-Томе, это островное государство у берегов Африки.
Помимо того, что уже есть, пробовали запускать йогу, пробовали зумбу – пока не пошло. К сожалению, у нас в Архангельске фактор «я пойду ближе к дому» пока работает сильнее, чем «я пойду на преподавателя», хотя бывает по-всякому.
Есть направления – реггетон или афро-хаус – которых нет в других школах, с этим проще. А сальса в других школах есть – логично, что люди будут выбирать по нескольким факторам: близость к дому, стоимость, скорость обучения.
— Ну, по этой логике нужно обещать человеку научить его танцевать за три занятия и ближе к дому, Вы ж себе такого не можете позволить…
— Конечно, не можем. Когда человек приходит к нам, мы его спрашиваем, какими танцами он хочет заниматься – сольными или парными. И чего хочет от уроков – жанр, где можно чему-то научиться, или просто двигаться, поддерживать себя в форме и худеть. И тогда, исходя из запроса, предлагаем человеку то, что ему больше всего подходит.
— То есть, залы заняты с утра до вечера? А чем занять зал утром?
— В основном, аренда. Люди, которые работают в вечернюю смену, приходят заниматься по утрам. Потом, с часу до четырёх, залы относительно свободны. Некоторые ребята приходят сами потренироваться, есть танцевальные практики. А вечером идут обычные занятия. То есть, мы работаем семь дней в неделю: днём танцуем, ночью спим.
Танцы на колясках
— Но у вас ведь есть ещё группа инклюзивного танца. Как возникла эта группа?
— Да, есть группа инклюзивного танца, их репетиции проходят каждую субботу.
Могу сказать, что нам удалось найти и заинтересовать людей, которые очень многое в жизни потеряли, но не потеряли веру в себя. И они готовы сплотиться командой.
У нас в Интернете есть видео номеров, которые были на фестивале инклюзивного танца в Москве – они воодушевляют. И если человек приходит в танцевальный зал на своих ногах и сдаётся после второго-третьего занятия, говоря, что у него не получается, невольно вспоминаешь инклюзивную группу. В пример, конечно, не ставишь, но о ребятах думаешь.
Группа возникла, когда появилась идея сделать всего один номер – «Я танцую». Потом его показывали на разных ресурсах города Архангельска, был очень большой резонанс. Потому что для человека, у которого нет физических особенностей, там зашито очень мощное послание: «Если эти ребята могут, вы сможете обязательно».
Мы и новое помещение центра выбирали так, чтобы ребята могли самостоятельно добраться до зала. То есть, сейчас у нас есть лифты, а раньше ребят приходилось заносить на второй этаж на руках. А потом мы их так же спускали назад. А теперь они добираются сами, вот сейчас у них начнётся репетиция.
— То есть, в субботу вечером вы готовы отдать зал под репетицию инклюзивного танца?
— Мы не готовы, а отдаем. Ребята занимаются по выходным, время иногда меняется. Но готовясь к выступлению, могут еще заниматься и на неделе.
— Время, удобное для ребят или для их сопровождающих?
— А сопровождающих нет. Они доезжают до нас на такси и сами поднимаются в зал. Ну, если только кто-то дома помогает спускаться.
И надо понимать, что там люди – с разными диагнозами. Есть те, кто сел в коляску из-за травмы или из-за каких-то генетических особенностей. Да, у них перестают работать ноги, но в остальном они ощущают себя, как все люди.
— Давайте говорить прямо: я не встречала инклюзивные группы, которые окупаются. А вы отдали ребятам полтора часа достаточно коммерчески ценного времени…
— Сразу скажу: ребята из инклюзивной группы за занятия у нас не платят. Это всё происходит ради заинтересованности, если можно так сказать, ради высшей цели. В данном случае ребята у нас – пример того, как, что бы с тобой ни случилось, не надо сдаваться.
Ценно, что у ребят появился интерес. Многие из них работают, у многих есть семьи, но теперь у них появилось дорогое им место, куда они могут прийти и сами отдать что-то другим. Это здорово. Иногда бывает, мурашки бегут, когда смотришь на то, что ребята делают.
Иногда у тебя трудности с группой из двадцати-тридцати человек. Потому что все пришли со своими проблемами, со своими физическими возможностями. А потом ты смотришь на ребят, а им в сто крат сложнее. И понимаешь: ты можешь, просто всё дело – в той части тела, которая у тебя на плечах. (Смеётся).
А моя жена вообще эту группу никак не выделяет. Считает, что ребята супер творческие и с огромным потенциалом, ведь не зря кубок и три диплома привезли из Москвы. Они занимаются, потому что им нравится и все тут. А вообще в танцах нельзя все ставить на коммерцию, ведь это творческий процесс в первую очередь.
«Больше, чем танцы» — непросто в Москве, но реально в Архангельске
— Как понимаю, при такой загрузке студия – это теперь основная ваша с Машей работа? Каково это – решится и открыть студию танцев в городе у Полярного круга, притом, что и в Средней России танцы – не самая популярная вещь?
-Не самая популярная вещь пока. (Смеётся). Да, мы рискнули. Пока стараемся держаться, но развиваемся и не стоим на месте, приходится каждый день себя подпинывать.
Когда мы были «Beso de la salsa», это был фан – днём я работал на основной работе, а вечерами вёл занятия по сальсе, руэде, сону, румбе. Но время идёт, и если ты не будешь двигаться вперёд, будет регресс. Поэтому рискнули, и сейчас мы готовы дать людям больше, чем просто танцы. У нас залы с панорамными окнами, раздевалки оборудованы душевыми, там есть даже шампунь с гелем.
— Ох, разбалуете вы народ. Они в Москву приедут, скажут: «Что за деревня!» У нас такую инфраструктуру школа социальных танцев точно не вытянет.
— Ну, Москва – это другой мир. Я слежу там за несколькими танцевальными центрами – про сальсу не скажу, а вот в одном из московских танцевальных центров, где ведут занятия по современным жанрам – хип-хопу, джаз-фанку, — есть несколько залов и там похожие условия. Просто люди разные и прослойки разные, есть люди, кто готовы заложить в стоимость абонемента лишние сто-двести рублей, чтобы после тренировки иметь возможность помыться и попить чай с печеньками в компании друзей-танцоров. Думаю, если исходить из позиции «больше, чем танцы», и людям будет интереснее приходить, чем просто отрабатывать своё занятие и эмоционально пустыми уходить.
Нюансы и сложности общения поморов
А знаете, у нас другая проблема. Когда мы делаем набор на кубинскую сальсу, к нам приходят люди, которые привыкли жить там, где зимой минус сорок, а ещё они – поморы по происхождению. И когда ты помор, то всё время думаешь: «А как это будет на мне смотреться, а что обо мне подумают?» И это всё очень мешает людям танцевать и быть счастливыми.
Если мама девочке с детства говорила «не крути бёдрами», то в тридцать пять она приходит к нам: «Я стесняюсь!» Или наоборот: кто-нибудь начинает копировать танцоров с видео. С такими иногда беседуем:
— Скажи, пожалуйста, где ты видел эти фигуры? На видео у профессионалов? А ты на мостик когда в последний раз вставал.
И рассказываешь, что танцевальное мастерство – это как строительство дома: каждое занятие – кирпичик. И невозможно построить хороший дом, если ты не заложил фундамент. То есть, на социальном танцполе лучше обратить внимание на музыку и на свою пару, чем уходить в травматизм. Это же не шоу про то, «что я умею». Речь о тебе и о партнёрше, с которой надо провести пять минут музыки так, чтобы вам обоим было хорошо. Об этом могли бы больше говорить девочки.
— Получается, у вас там беседа на входе, а потом – воспитательные беседы в процессе?
— Лично у меня есть несколько типов занятий, один из них я называю: «Танцы для мозга». Всё идёт от головы, твой танец строится от понимания того, что ты делаешь в данный момент.
— Это лекционное занятие, которое вот так прям в сетке расписания стоит?
— Оно время от времени появляется. У нас в рамках сальсы есть занятия по ритмике, занятия по музыкальности. Вчера первое в наборе занятие по руэде начали с истории танца, объясняли правила поведения.
— И народ не сбежал с такой лекции? Есть же люди, которые на занятия побегать приходят.
— Ради фана они приходят. Но есть занятия ради фана, а есть занятия, которые настроены на обучающий процесс.
Ради фана у нас примерно раз в месяц вечеринка – мы её называем Fiesta. Вот там мы смешиваем разные стили и устраиваем джемы. Например, у каждого по минуте, и сначала выходит номер афро, потом руэда, потом номер с тверком. И атмосфера там невероятно здоровская.
А что касается убедить кого-то… Всё просто – ученику надо сказать: «Видел руэду? Хочешь танцевать так же? Тогда доверься преподавателю – и со временем будешь танцевать». Очень многие проблемы происходят от отсутствия доверия между учеником и преподавателем. Если доверия нет – у ученика рушится система знаний.
— А у преподавателя рушится группа. Потому что вот пришёл ученик за фаном, а ему начали – историю, теорию, ритмику… И он просто уходит.
— Или переходит заниматься другим направлением. Безусловно, такое есть, я с этим каждый набор сталкиваюсь. Но это неизбежно. Особенно когда люди пришли на открытый урок, и у них нет осознания того, что они делают. Они просто знают слово «сальса», им нравится музыка «латины», и у всех свои мысли. Поэтому процесс получения базы – самый колкий, самый тяжёлый.
Кто-то находит себя в других направлениях – пришёл на сальсу, а остался на бачату. Ещё у нас есть возможность посещать не по абонементу занятия в начинающих группах. Для парней это получается опыт, который необходим им, как воздух. Девочкам мы тоже иногда рекомендуем: «Сходи, тебе надо подтянуть вот это». Или: «У вас в бачате бёдра деревянные, давайте пару занятий потанцуем меренге?». Умные люди бывают за такое благодарны, но с упрямцами так, что: «Я? Меренге?» — и кровь из глаз, я тоже сталкивался. Это – люди, и танцы – это все сложности человеческих отношений.
О форматах вечеринок
— Музыку для ваших джемов подбирает какой-то один диджей, отвечает за все стили?
— Музыка для номеров заранее режется и сводится. И здесь как руководитель я доверяю людям, которые у нас работают. Потому что мы делаем одно дело, а для учеников мысль: «Ой, я выступаю – это же так здорово!» – это дополнительная мотивация.
— Необходимость ещё и диджеить когда возникла?
— Года три или четыре назад. Тогда одним из первых в городе я открыл для себя тимбу. Точнее, нас было двое таких «тимбанутых» – мой учитель и я. Когда ты танцуешь сальсу под «латину», просто не хватает драйва. И вот мы стали ставить на вечеринках тимбу, я заранее делал сеты, где миксовал музыку от простой к сложной. Появилась такая программа – «In Salsa we trust». Стали постепенно переключать людей, прививать вкус к музыке посложнее.
А дальше я понял, что без диджеинга не обойтись. Походил на специальные классы, посмотрел какие-то видеоуроки, перечитал тонну литературы. Потом пришёл в DUB CLUB , который у нас был раньше, но уже, к сожалению, отошёл в прошлое. Там была вечеринка «Fiesta de amigos», на ней потихонечку стал «набивать руку». Это продолжалось где-то год.
По музыке там был идеальный формат – три сальсы-две бачаты-две кизомбы – и, например, реггетон. Со временем стали ставить сон. То есть, элемент веселья «всё в одном» был.
Сейчас, к сожалению, по всей стране тенденция – вечеринки ушли из заведений в школы, превратились в home-party. Я считаю, что это – уход в андеграунд, называть это вечеринками я бы не стал – это скорее «посиделки» или «квартирник». Потому что ресурсы клуба с хорошим звуком и баром для меня как для диджея приоритетнее, чем танцевальный зал с зеркалами и одной колоночкой, которая тихо басит в углу.
Мы – единственная школа в городе, которая продолжает проводить вечеринки на постоянной основе в клубах. Используем вечернее время с шести до одиннадцати. Поэтому вечер субботы можно провести в клубе – подготовившись заранее, прийти в место, где есть бар, хороший звук, световые приборы. И посещать такие вечеринки может и молодёжь, и люди семейные…
— А у себя в школе вы вечеринок не проводите, потому что в зале с зеркалами танцевать не айс?
— Проводим, только мы называем это танцевальными квартирниками и они у нас могут быть и танцевальными и тусовочными. Например, на ближайшей будем биться в киннект и смотреть фильм про танцы. Залы у нас очень круто оборудованы и светом и музыкой, как в клубе, поэтому за систему нам не стыдно.
Музыка на танцполе: сводить или накладывать?
— И всё-таки, dj Amigo, на ком Вы учились? Были ли какие-то ориентиры среди диджеев?
— Я пришёл в социальные танцы из уличных – в частности, из техно-дэнс. И моё внимание было сконцентрировано на техно-бочке и электронном груве, и диджеи мне нравились соответственные. Ездил на фестивали электронной музыки, один раз занесло даже на Казантип. Соответственно, и сводить сеты я поначалу тренировался на музыке с ощутимой электронной бочкой.
Правда, в социальных танцах я слышал мнение, что «сальсу сводить не нужно. «Кизомбу – нужно, потому что в ней есть бочка». Но, когда ты мыслишь категориями, которыми мыслят диджеи электронной музыки, внимание направлено на то, чтобы удержать народ на танцполе, а любой перерыв в звучании приводит к тому, что люди с танцпола уходят…
А моя мысль в том: если накладывать треки друг на друга с минимальными потерями (а на «In salsa we trust» я писал и миксы), то сальса играет непрерывно в течение 40-45 минут. Треки менялись, но границы их были обозначены разгоном и затуханием.
Мы часто видим на вечеринках «танцы по плеер», когда трек закончился, все хлопнули друг друга в ладоши, обнялись и разошлись, танцпол пустой. Когда музыка звучит нон-стоп, такого не бывает, и на танцполе появляется грув, скажем так.
— Но ведь нельзя танцевать сорок минут с одной и той же партнёршей. Народ должен выйти с танцпола, кого-то увидеть, поздороваться, понять характер следующего трека и с кем можно под него потанцевать… Сальса – это не танго всё-таки…
— Безусловно. Поэтому сейчас на вечеринках, где играю, кизомбу я свожу стопроцентно, а треки сальсы пытаюсь стыковать наложением. Безусловно, сальса – это не танго, где принято танцевать четыре-пять танцев с одной партнёршей. Но если вы встретили партнёра, с которым вам хорошо, почему не потанцевать вместе два танца?
Я не очень люблю любые рассуждения, начинающиеся со слова «должен». Кто сказал, что ты должен выбирать или чередовать партнёров, или приглашать только так, а не иначе? Общие рецепты здесь не работают, ты делаешь то, что ты хочешь. Никто не обязан танцевать вместе три трека подряд. Ну, не заметил ты, как сменился трек. Но вот услышал, что сменился ритмический ключ или пошёл в сальсе проигрыш румбы или реггетона – точно также галантно поблагодари партнёршу и проводи её с танцпола.
Я исхожу из клубной культуры, где нон-стоп – главное условие создания атмосферы. А звучание с паузами – это как ехать на карете по дороге с выбоинами.
— А любимые исполнители у Dj Amigo есть?
— Вообще тимбу я слушаю каждый день, она у меня в машине играет. Сейчас ещё взял у друга много альбомов сона, тоже закинул на флешку. Душа радуется.
Но вообще можно сказать, что мой топ – это Elito Reve, а второе и третье места делят Maykel Blanco y Su Salsa Mayor и Barbaro Fines y Su Mayimbe, от их треков качает так, что искры из глаз и пятки горят. Они будут давать концерт в Москве, а я их увижу на фестивале в Тунисе. Это, наверное, троечка лидеров.
А так – тимба хорошая вся. Вопрос только, как ты в этой музыке себя находишь. Если для тебя сальса – это узлы – это одно. А если пробуешь танцевать румбу, сон, реггетон (а реггетон – это не страшно, а здорово), тогда тебе гораздо проще. Нужно пробовать слушать всё и пробовать танцевать всё.
Люди очень по-разному определяют, что главное в танце. Но мы в нашем центре всё-таки стараемся донести такую мысль, что самое главное в танце – это музыка. Вот выключите музыку – и каждый под то, что играет у него в голове, будет танцевать абсолютно по-разному. Это может быть фанк, рок, drum-n-base, не знаю. Всё для танцевания есть в музыке – берите оттуда всё, и вам будет гораздо проще – танцевать, ходить на вечеринки, ходить на вечеринки других школ и даже путешествовать.
Конечно, можно сходить на пяток занятий и бросить – и лишить себя целого мира танцев. А можно сделать, как в фильме «Сальса» — будет вам шестьдесят-семьдесят лет, вы нальёте себе рома, и со своей пожилой уже супругой потанцуете сон. Правда, будет очень плохо, если под этот сон вы потанцуете бачату.
