Не поверите, учёные тоже танцуют. Нет, мы не решили вспомнить старую песенку про «пень в апрельский день». Есть более актуальные примеры.
Balázs Szegedy, венгерский математик, известный исследованиями в области комбинаторики и теории графов, с 2006 по 2013 доцент математического факультета университета Торонто, с 2013 – сотрудник института математики Альфреда Реньи в Будапеште. Обладатель ряда математических премий.
Из сборника «Искусство в жизни математиков»
Впервые на сальса-вечеринку я попал в 2006. К тому времени я уже несколько лет занимался бальными танцами, и тратил на занятия достаточно времени и сил.
Сальса стала для меня полной неожиданностью. Однако в тот момент она стала так популярна, что не столкнуться с ней было невозможно. И вскоре я научился класть танцевальные ботинки в сумку, путешествуя в любой части света между Токио и Сан-Франциско, поскольку был уверен, что вечеринку смогу найти везде.
Я моментально влюбился в сальсу, когда увидел множество самых разнообразных манер танцевания на одном танцполе. Увлекательно было наблюдать, насколько сальса-танцпол располагает к творчеству. К тому же мне сразу стало ясно: сальса – это стремительно развивающийся танец.
В науке всегда интереснее изучать какие-то новые явления, находящиеся в стремительном развитии, чем старые замшелые догмы, давным-давно канонизированные.
Спустя неделю после моей первой вечеринки я навестил в Калифорнии своего брата Кристиана, которого в то время укусила та же сальсовая муха. Мы с ним переживали один и тот же период неофитского сумасшествия: ходили на занятия, брали индивы, бесконечно анализировали движения и до бесконечности долбили базовый шаг, пытаясь довести его до совершенства.
Пути назад не было: я стал сальсаголиком. Моего энтузиазма хватило даже на то, чтобы заразить им партнёршу, и вскоре в Торонто мы вступили в шоу-группу Марка Энтони Шеппарда, известного танцора и диджея. Через несколько лет, когда я вернулся из Канады в Венгрию, где вступил в шоу-группу ImprOn2, в которой сейчас успешно танцую.
В связи с этим хотелось бы сказать несколько слов о танце как об искусстве представления. Танец очень часто рассматривают как выражение веселья и свободы. С этой точки зрения часы работы в танцевальном классе, где разные техники движения отрабатываются до боли в мышцах, могут показаться безумием. Если танец – это свобода, как танцор будет представлять номер, хореографию которого он очень тщательно учил и теперь должен также внимательно воспроизводить?
Хорошая аналогия для танцевального номера – игра на фортепиано. Сидеть перед инструментом, произвольно нажимая на клавиши, может всякий и без всякого предварительного обучения. Это занятие доставляет огромное удовольствие, но только одному человеку – тому, кто этим занят. Ребёнком я сам часто так развлекался. Однако истинное наслаждение музыкой наступает спустя много лет тяжелейших занятий.
Правильный ритм, баланс и контроль за собой вместо того, чтобы убить всё удовольствие, только увеличивают его. Человеческое тело – это тончайший танцевальный инструмент, на котором танцору нужно научиться играть. Я убедился, что танцору, находящемуся выше определённого уровня для дальнейшего совершенствования просто необходимо участвовать в шоу.
Обычный шоу-номер в сальсе длится около трёх минут. Но готовится он не менее трёх месяцев, причём мелодия в процессе разбивается на секунды. И надо сказать, такая работа – это не только удовольствие, она может быть довольно сильным стрессом. Происходящее за сценой – это вообще отдельный мир, знакомый только тем, кто когда-либо участвовал в шоу. Там вы, например, можете увидеть множество людей со взглядами внутрь себя и стеклянными глазами, раз за разом мысленно прокручивающих только что пройденную хореографию.
Ещё одна прекрасная особенность закулисья в том, что ты окружён людьми, «повернутыми» на танцах. Время от времени ты видишь мировых звёзд, готовящих свои шоу. Энергия, исходящая от них, способна вдохновить тебя в том случае, если свою в процессе работы ты слегка подрастерял.
И потом наступает момент, когда, с партнёром или группой, ты выходишь на сцену. Жизнь не бесконечна, но в нахождение на сцене делает настоящее настолько значимым, что моменты кажутся вечностью.
Одной из самых важных вещей, которой я научился от лучших моих учителей сальсы, была музыкальность. Музыкальный размер всех композиций сальсы – 4/4, и в теории кажется, что любые движения могут быть уложены в музыку с тем же размером – даже если это Бах, Бетховен или Моцарт. Однако на практике это далеко не так.
На базовом уровне хорошо, если Вы можете уложить какое-то количество связок в правильный счёт, однако дальнейшее развитие артистизма потребует от Вас умения обыгрывать музыку на более высоком уровне. У хорошего сальса-танцора характерные черты музыки всегда отражаются в тонких движениях тела. Танец превращается в визуализацию музыки.
Танцор испытывает некое сверхъестественное чувство, ощущая как музыка перетекает в движение. Это ощущение единства времени, пространства, гармонии и ритма. В идеальном случае этот процесс даже не требует мыслительного анализа и больше похож на медитацию.
Вы можете сказать, что именно в этом заключается главное различие между танцем и математикой. Математика кажется квинтэссенцией сознания, аналитического мышления. Однако, как минимум в моём случае, математические исследования включают некий неуловимый компонент, очень близкий к танцу. Позвольте мне объяснить подробнее.
На первый взгляд, кажется, что математические формулы и теории связаны сетью логических выводов, и мышление – это просто движение от одного к другому. Такое утверждение весьма далеко от истинного положения вещей.
Для меня любое математическое понятие окружено целым облаком непроявленных возможностей. Большинство моих рассуждений построены на том, чтобы поместить понятия в какое-то более обширное поле и посмотреть именно на то, как они будут взаимодействовать этими полями. Это больше похоже на воображение, нежели на разглядывание маленьких частей большой картины. Такой способ мышления очень медитативен и протекает практически мимо сознания.
Если два понятия резонируют, я стараюсь сделать связь между ними более очевидной, и именно в этот момент в картину вмешивается аналитическое мышление. Иными словами, большинство моих математических построений проходили путь от туманной картинки до чёткого изображения, а вовсе не возникли из цепочки логических рассуждений.
Для того, чтобы работать с туманными категориями без желания немедленно их прояснить, требуется недюжинное терпение. В общем, я считаю, что математика – это скорее вид искусства, которое требует чувства красоты, вдохновения, воображения и внесознательного мышления. Вы можете получить одинаковое удовольствие от математики, любого вида искусства и сальсы.
