В плотном фестивальном графике Йени Молинет Россия теперь мелькает часто. Так что в один из визитов мы не удержались и поговорили с ней
– о том, как не стесняться танцевать, что делать высоким девочкам в танцах и о соне – танце людей, которые много страдали.
— Йени, расскажи, пожалуйста, как было решено, что ты будешь танцевать?
— С самого детства мне нравились очень многие вещи – театр, танцы, читать стихи. Я занималась всем подряд.
Мама с папой привили мне любовь к искусству, так что я занималась в театральном кружке, играла на пианино, танцевала, пока в один прекрасный день не сказала родителям: «Хватит! Не хочу ничего, только танцевать!»
После этого я бросила все занятия и танцевала-танцевала-танцевала… Пока в один прекрасный день не поняла, что это – именно то, чем я в принципе хочу заниматься, что меня наполняет, хотя я очень уважаю и всё то, чем занималась до этого.
Наверное, ещё повлияло то, что всегда любила танцевать моя мама. В своё время она хотела быть танцовщицей, но карьеру в танцах могли себе позволить, в основном, дети богатых родителей, а она была из очень небогатой семьи. Ей пришлось отказаться от этой мечты, но она из-за этого всегда переживала. Поскольку, она много раз рассказывала мне эту историю, наверное, я попыталась продолжить то, что не смогла сделать она, и не смог реализовать мой отец, который умер.
Моей маме сейчас пятьдесят четыре года. Когда она могла учиться, бесплатное место в школе было только одно. Оно досталось её подруге, которая бросила через полгода.
А когда училась я, обучение уже было бесплатным.
— У девочек высокого роста, как правило, проблемы с балетом. Им говорят: «Вы не будете танцевать классику. Может быть, только в кордебалете». У тебя такие проблемы были?
— Я с самого детства занималась в Casa de la Musica в городке Пласетас, провинция Санта-Клара. У меня не было таких проблем, потому что наша преподавательница с самого начала учила нас, в основном, популярным танцам и фольклору.
Конечно, она давала нам какие-то вещи из классической хореографии и ставила технику. Но, поскольку я из религиозной семьи, меня сразу заинтересовал фольклор.
Чуть позже появилась возможность пройти прослушивание для детей в Escuela Profesional del Arte. Если бы я захотела танцевать балет, наверное, у меня были бы проблемы, хотя мне с самого начала сказали, что у меня фигура, очень подходящая для танцовщицы. Но в балет я бы не попала ни с таким ростом, ни с таким цветом кожи — для чёрных ребят балет на Кубе закрыт.
Но, поскольку я с самого начала шла на фольклорное направление, там, наоборот, нужен был рост не ниже 165 см. И мои 174 только привлёкли внимание комиссии, хотя гораздо больше всех интересовал мой уровень.
Я прошла все ступени экзаменов, поступила в школу. А из-за роста потом больше комплексовала сама. Например, когда мы всё-таки занимались классикой у станка, моя нога очень сильно выдавалась куда-то вбок, и я старалась носить одежду, которая зрительно укорачивает ноги и удлиняет торс – мне казалось, что ноги слишком длинные.
Когда я окончила школу, мне нужно было отработать два года на какой-то социальной работе (на Кубе – это обычная практика, считается, что этим ты оплачиваешь своё обучение). И тогда Silvina Fabars предложила мне поработать в Conjunto Folclorico; там проблем с ростом не было вообще. Потому что разные движения по-разному смотрятся на людях с разной конституцией, и есть хореография, которая лучше смотрится на высоких девочках.
Кроме того, когда постановщик работает над шоу, он учитывает это и может подгонять состав по росту. Был даже период, когда девочек в Conjunto Folclorico набирали под Yeni Molinet.
Сама Сильвина тоже очень высокая, даже выше меня, и мы с ней пробили дорогу в танцы высоким исполнительницам.
— Вопрос, особенно актуальный для России, где заниматься сальсой приходят непрофессионалы. Должен ли человек, чтобы хорошо танцевать, быть артистом? Или реально научить этому девочку, которая приходит и стесняется того, что у неё высокий рост или низкий, или большая попа, или длинные ноги?
— Для нас, кубинцев, очень непонятна эта проблема отношения к своему телу. Во-первых, у нас в культуру заложено: чем женщина толще, тем она красивее. Поэтому у нас объёмного тела абсолютно не стесняются, наоборот, его всячески демонстрируют.
Вообще я считаю, что можно танцевать любому человеку – какого бы телосложения и возраста он ни был. Главное – перестать стесняться своего тела и не зацикливаться на этом.
И ещё – вещь, которая показалась мне любопытной, когда я переехала в Италию. Там считается, что люди старше пятидесяти лет танцевать не должны, потому что, дескать, это смотрится смешно, нелепо и несолидно. Там дети постесняются пойти на танцы вместе с родителями, потому что будут думать: «Моя мама уже старенькая, ей – пятьдесят с лишним».
А для нас, кубинцев, это, наоборот, честь – танцевать с человеком, которому шестьдесят или семьдесят. Потому что это прекрасно – смотреть, как они танцуют. И потом — это люди, которые обычно танцуют уже очень много лет, и танцуют хорошо.
Поэтому не надо стесняться своих выдуманных недостатков.
Для нас, кубинцев, это, наоборот, честь – танцевать с человеком, которому шестьдесят или семьдесят. Потому что это прекрасно – смотреть, как они танцуют. И потом — это люди, которые обычно танцуют уже очень много лет, и танцуют хорошо.
— Как объяснить всё это русским? У нас и после тридцати некоторые стесняются танцевать.
(Глаза Йени испуганно округляются).
— Ну, во-первых можно предложить им съездить на Кубу и посмотреть, как в местах, где играет традиционная музыка, танцуют старички, которым по семьдесят и больше лет, и которые иногда с трудом уже ходят. И нужно видеть, какие эмоции они испытывают, танцуя просто под гитару и клаве. Это одна идея.
А вторая – в том, что всё очень индивидуально. Возраст – это большая условность. В тридцать лет один человек может чувствовать себя на семьдесят, а другой – по-прежнему оставаться ребёнком.
Я не думаю, что нужно пытаться повлиять на всех вокруг. Просто людям стоит задумываться, чего хотят они сами. И, в конечном счёте, неважно, что думают окружающие, потому что вечером вы будете засыпать наедине с собой, а не с теми, кто вас комментирует. И наедине с собой вам должно быть хорошо.
Не думаю, что нужно пытаться повлиять на всех вокруг. Просто людям стоит задумываться, чего хотят они сами. И, в конечном счёте, неважно, что думают окружающие, потому что вечером вы будете засыпать наедине с собой, а не с теми, кто вас комментирует. И наедине с собой вам должно быть хорошо.
— Ты танцуешь разные танцы – сон, сальсу, афро. Какая эмоция главная в каждом из этих жанров?
— Я могу рассказать о моих любимых танцах, и что они дают лично мне.
Для многих, кто живёт на Кубе или просто туда приезжает, танец, который пробуждает больше всего эмоций, — сон. Музыка тех же Buena Vista Social Club, танцующих старичков, и вообще – любого квартета, любого трио, которые играют практически в каждом баре на каждом углу.
Это музыка, написанная людьми, которые много страдали, про людей, которые много страдали. И они делают это с таким светом, что понимаешь: в этот момент можно отпустить эмоции и просто наслаждаться музыкой.
Второй комплекс танцев, который очень важен для меня, — афро. И тут главное – в барабанах. Барабаны вытаскивают откуда-то у тебя изнутри такую энергию, которая без этого взаимодействия могла бы не проявиться никогда.
Наверное, я могла бы сказать ещё про сальсу и защитить тимбу. Сейчас многие говорят: «Мне не нравится тимба, я её не понимаю. Там слишком много всего напихано, слишком много ритмов, с которыми я не знаю, что делать». Здесь нужно просто понимать отдельные кусочки, и тогда ты будешь понимать всё это в комплексе.
— Последний вопрос. Ученики из России – какие-то другие, к ним нужен отдельный подход, или они, в принципе, похожи, на кубинцев или итальянцев?
— Конечно, я не могу сказать, что русские похожи на итальянцев, а итальянцы – на кубинцев. Когда человек рождается в определённом окружении и атмосфере, это накладывает на него ощутимый отпечаток, и в итоге люди вырастают очень разными.
Но при этом мне не нравится танцевальный расизм, когда кубинцы смотрят на людей других национальностей и говорят: «Ты никогда не сможешь танцевать, как я». Я всегда по этому поводу замечаю: не все кубинцы умеют танцевать, так же, как не все итальянцы умеют готовить.
Наверняка не все русские танцуют свои национальные танцы, поэтому изначально национальность не имеет никакого значения. И, если человек действительно хочет, я верю: он может научиться танцевать лучше, чем многие кубинцы.
Могу пожелать ученикам из России, чтобы они продолжали делать то, что делают с такой же страстью. Я вижу, что они никогда не перестают учиться, и это очень заметно. Пусть продолжают делать это от всего сердца. Мне кажется, если желания достаточно, можно добиться любого результата.
Использованы фотографии со страницы Yeni Molinet в сети Facebook.
