Как сочетались в личном опыте сальса и бальные танцы. Подо что танцевали сальсу в 2004 году, и как увлечение сальсой NY заставило слушать музыку. Какую роль играет шоу в соушл и на что ориентируются сейчас ведущие постановщики? Лучшие танцоры Европы — круг друзей или элита?
Рассказывает руководитель школы «2mambo» Антон Щербак.
— Антон Щербак, руководитель московской школы сальсы «2mambo». Сначала давай вспомним, как ты в своё время пришёл в соушл…
А.: Сальсу я танцую с 99-го года, и, да, это не первый танцевальный жанр в моей жизни. Были занятия бальными танцами в детстве, потом вернулся к ним в институте. Технический вуз, девчонок мало, а на танцах они были; парням идти танцевать с нуля некомфортно, так что мне было проще.
Некоторое время всё это продолжалось как некий бальный «недосоушл» – то есть не конкурсы, а танцы внутри школы. Но была и конкурсная группа, в которой не хватало партнёров, и девочки быстро перетянули меня туда. Начались конкурсы, и очень скоро я понял, что в школе, где занимался, слабые тренеры, оставаться там бессмысленно.
В это время – летом 1999 года – я познакомился с Серёгой Жупиловым, который вёл свои группы под крышей «Прометея» – одной из крупнейших бальных школ Москвы. А, поскольку летом у бальников межсезонье, он в качестве развлечения всем давал ещё основы сальсы, которые он в то время подсматривал по клубам – в «ЛаБамбе», в «Voodoo Lounge», когда это всё ещё работало.
Кстати, в 99-м я впервые отправился в «Лабамбу» и мы даже пытались там изобразить что-то вроде сальсы и меренге. Но, когда уже год спустя вспоминали, что мы там поначалу творили, становилось несколько стыдно…
Дальше начались клубы. В те времена практически все учились друг у друга, временами отзывая в сторонку и говоря: «О, покажи, ты сейчас чего-то такое сделал круто!»
Потом захотелось в руэду, позанимался у Носовой [1]. В общем, до 2004 года продолжалось такое касино по клубам, стало скучновато. И тут меня очень вовремя позвали в шоу школы «Salsa NY Style», незадолго до того открытой Леной Амирхановой и Димой Хортом. Там девочке не хватало партнёра, и ей сказали: «Или находишь – или не танцуешь».
Это было за месяц до выступления на «Третьем Фронте», тема которого в тот год была «Игры богов». За месяц пришлось выучить, как это – танцевать в линию, да ещё и «на 2» [2], да ещё и с сольными вставками. Шоу станцевали, но потом ещё полгода я продолжал учить основы «нью-йорка». Вот с тех пор всё как-то завертелось вокруг фестивалей и танцевания «на 2».
— А занятия бальными танцами параллельно с этим ещё какое-то время продолжались?
А.: Да, бальные танцы продолжались… С Жупиловым мы познакомились в 1999 году и шесть лет я танцевал у него в студии, то есть закончил я где-то году в 2005 – в какой-то момент понял, что затраты времени, сил и денег совершенно не оправдывают себя. То есть, радость от танцевания на конкурсах стала совершенно не такой, как раньше: наверное, что-то в той области я себе доказал, и дальше стало уже неинтересно. И осталась только сальса.
— А что такого было в социальных танцах, чего не давали бальные?
А.: Социальные танцы – это совсем другой комплекс ощущений.
Начнём с того, что на протяжении шести лет у меня не было чего-то одного. Я ездил на бальные конкурсы и танцевал соушл в клубах, никогда не смешивая. То есть, в меня не тыкали пальцем в клубах и не говорили: «Фу! Это не сальса, это бальные». Я чётко понимал, в чём разница, на чём и там, и там расставляются акценты. Возможно, как раз в бальных я был мягковат (Смеётся). А потом просто кайф полностью ушёл в сальсу.
— А в какой момент касино сменилось линией? Это был сознательный выбор или просто так получилось?
А.: Российские фестивали начались в 2001 в Питере [3], и с 2002 в Ростове [4], дальше всё начало раскручиваться. Я с этим процессом соприкоснулся только в 2004, а до этого не подозревал, что такое вообще есть, что есть разные стили, танцевание в линию и т.д. То есть, танцевал долго, но по сторонам не смотрел. А тут меня похлопали по плечу и сказали: «Эй, чувак, оглянись-ка: вот тут ещё есть вот это, это и вот это».
А, поскольку за пять лет в касино наблюдалась некоторая пресыщенность, «нью-йорк» был таким глотком, где было и новое, и определённый challenge [5]: смогу ли я это освоить быстро и с комфортом. Стало интересно. А в дальнейшем очень многое для меня оказалось завязано на музыке и на эстетике танца.
— Кстати, о музыке. А подо что у нас танцевали касино в 2003?
А.: Ой, если б я помнил… Если пытаться восстановить впечатления десятилетней давности, то очень может оказаться, что и под «сопли-в-сахаре». Скорее всего, это в большинстве случаев была salsa romantica – тимба тогда как-то не очень была распространена [6].
Я тут недавно нашёл на Salsa.ru какой-то разговор десятилетней давности, в котором Гена Ванюшин жалуется, что он привозит в Москву новые диски, а диджеи фыркают. Вот, дескать, у нас есть проверенный набор композиций, а это что за фигня?
И тут как раз подключение к «нью-йорку» дало очень обширный сдвиг – я стал слушать. И чем больше я слушал, тем сильнее этот сдвиг происходил, потому что появлялось ощущение, что музыка моя. То есть latin jazz и salsa dura [7] нравятся мне гораздо больше, чем то, подо что мы в то время танцевали касино.
— А давай перечислим жанры и стили, которые ты танцуешь на сегодняшний день.
А.: Касино – да, «нью-йорк» – да, «лос-анджелес» – только на классах. То есть я могу прийти к кому-то на занятие и сделать всё, что там показывают, но я никогда не буду делать этого на вечеринке. Потому что у меня всё тело и мозг уже заточены под танцевание «на 2», «на 1» мне некомфортно и ломать себя стимулов нет. Потом ещё – ча-ча-ча, бугалу, пачанга, немного сон, чуть-чуть плены и, благодаря Феде Недотко, [8] – немного линди-хоп и чарльстон. Да, и для прошлого Берлина [9] мы учили буги-вуги – соответственно, и его основки.
— А насколько, по твоему ощущению, каждый новый танец вписывается в предыдущий танцевальный опыт?
А.: Все эти жанры – они же развивались не по отдельности, они взаимосвязаны. Если мы возьмём, к примеру, Palladium mambo [10] – это, фактически, продукт смешения сона и линди-хопа. И всюду есть как свои особенности, так и общие принципы, и, находя вот эти общие моменты – в музыке, во взаимодействии, – ты всё воспринимаешь легче. Разные танцы не входят в противоречие, а состыковываются, как кусочки пазла. Например, линди-хоп близок к «нью-йорку» тем, что там тоже подчёркивается слабая доля. То есть, в моём понимании всё очень гармонично и всякие, например, войны про то, что «сальса – это касино, а «нью-йорк» – это не сальса» для меня странны. Потому что сальса – это и касино, и «нью-йорк», и даже «лос-анджелес», прости Господи.
— А ещё ты диджеишь и читаешь лекции по истории танца. Как к этому пришло?
А.: В своё время, в 2007, вдохновлённые «Casa Latina», мы пытались продвигать latin jazz и делали вечеринки, где ставили половину времени линди и половину сальсы, – вначале в «Б2», потом в «Пятом павильоне» в «Арме» [11]. У нас были диджеи на линди-хоп и нужен был диджей на сальсовую часть, который подбирал бы музыку, по стилю гармонирующую с линди-сетами, такую, сильно «приджазованную». Попробовали нескольких и поняли, что наш формат они не чувствуют, – пришлось вставать за пульт самому – и понеслось. Сейчас, правда, диджею нечасто: часто не так интересно. Хочется реже, но чтобы каждый раз прям ух!
А лекции по истории танца изначально задумывались как промо школы: открыв «2mambo», мы поняли, что у нас там есть, где разместиться, и что людям нужна информация. Потому что, хотя в Интернете её и много, там сложно разобраться и много сомнительного. Вот из этих двух идей родились лекции – было очень интересно рассказать людям, как я это вижу. Собственно, не только я – потому что история танцев у меня сложилась в единую картинку во многом благодаря Вите Радзюну [12]. И вот, кстати Тито Ортос на питерском фесте [13] тоже читал лекцию по истории сальсы, и было радостно видеть, что мы с ним практически совпадаем.
— А необходимость рекламировать школу чем объяснялась – меньшей популярностью в Москве линейных стилей?
А.: Несколько шире: это то, из-за чего я вообще в своё время начал преподавать. Хочется видеть рядом с собой на танцполе людей, разделяющих твои взгляды на танец и музыку, на всё, что с этим связано – музыкальную составляющую, технику танца, принципы общения, поскольку это соушл, взгляды на то, что хорошо и что плохо… Таких людей немного – приходится заниматься продвижением. В меру сил, насколько хватает времени.
Часто слышатся возгласы: «А чего-то вы так слабенько это всё продвигаете!» На что хватает времени и сил, то и делаем. Если кто-то считает, что надо активнее – флаг в руки и вперёд!
— Если мы заговорили о том, что танец – это сложное, многогранное явление, то возникает закономерный вопрос про соушл. Вроде бы внимание здесь перенесено с хореографии на отдых и общение, – а как мотивировать людей углубляться во все эти сложности?
А.: Наверное, люди в принципе делятся на тех, кто достаточно быстро удовлетворяется каким-то результатом… Сплошь и рядом – человек выучил несколько связок и всё, и ему что ни поставь – он протанцует их под счёт, и ему так комфортно. Но мне, например, хочется и больше знать, и больше уметь, и рядом подобрались люди с такой же мотивацией. И хочется находить больше таких же мотивированных людей, которые может быть просто ещё не знают, что рядом есть источники информации. В общем, если вам интересно – приходите. (Смеётся).
— Ещё одна тема. Школа «2mambo» знаменита своей шоу-группой. На какие фестивали вы уже съездили с выступлениями?
А.: Самый первый наш выезд был с первым преподавательским составом, в котором нас изначально было четверо. Мы открыли школу, выступили на SNA [14], выиграли конкурс шоу-номеров и поехали с этим же номером в Ригу. Это было в первой половине 2010 года. Потом то же шоу повезли в Берлин, но не в вечернюю часть, а на Stargate, своего рода смотр молодых команд: потому что были никому пока ещё особо не знакомы (а там очень много завязано именно на личных знакомствах), и в вечернюю часть нас не пускали. Потом было ещё пару небольших шоу в Москве. Дальше – не знаю, насколько это можно относить к «2mambo» – я ставил номер «нью-йорк» для спектакля «Viva la salsa» [15], и мы с Таней Кондрашовой и с ребятами ездили с этим кусочком на конгресс в Анталию. Потом был номер «El Tattoo del Tigre» и опять Берлин. Наше новое шоу «Ramalama» [16] мы показывали в Стамбуле, в Киеве, видимо, с ним же сейчас мы поедем в Берлин в третий раз, но уже в вечернюю часть.
— А в Майами?
А.: Я сильно сомневаюсь, что мы туда поедем, потому что шоу оттуда за прошлые годы, которые я вижу на YouTube, достаточно стандартны – например, чистое мамбо с парой вставок пачанги и всё, – а мне скучно ставить стандартные номера. То есть, младшая шоу-группа, которую мы только что набрали, она, видимо, начнёт с чего-то подобного, потому что им это нужно для развития…
Но к Торресу я не вижу особого смысла ехать. Мне скорее интересно танцевать перед знающей нас публикой, чем в конкурсе, устроители которого просто поставят себе лишнюю галочку «была Россия». Кроме того, многие номера американского чемпионата построены на скорости, там всё больше прослеживается бальная эстетика – то есть, именно то, от чего я в своё время уходил.
— А каково вообще значение шоу в сальсе? Потому что, на первый взгляд, шоу – танцуемое на сцене, людьми, которые очевидно, занимаются танцем серьёзно, интенсивно и не первый год, рассчитанное на зрителя в сидячем партере – бьёт все каноны соушл.
А.: А сальса – это же не только соушл. Если мы немного выйдем за пределы клубов, то сальса, как она развивается в последние годы в Европе и Штатах, – это во многом формат фестивалей, где есть шоу-часть. И это – уже часть сальса-культуры, нельзя говорить, что соушл на вечеринке – это сальса, а всё, что кроме вечеринок, – это уже не сальса. Естественно, это не соушл, но это уже часть процесса. Может быть, кому-то это не нужно – ему достаточно вечеринок, но кому-то этого мало.
У всех нас есть определённая часть сознания, обращающая внимание, помимо внутреннего, на внешнюю эстетику, – всем нам хочется выглядеть симпатично, привлекательно – чтобы девочку хотели пригласить или с мальчиком потанцевать и ждали его приглашения. То есть, существует определённая борьба за признание, условно говоря, что «ты танцуешь хорошо», – и кому-то в этом помогает шоу.
Потом, шоу – это возможность выйти за привычные рамки, потому что то, что можно сделать в шоу, просто на танцполе ты в лучшем случае делать поостережёшься. В шоу ты полностью знаешь музыку – и степень её интерпретации получается другая. И, кроме прочего, это – адреналин – кому-то не нужно, а кому-то очень «в жилу».
Cальса – это же не только соушл. Если мы немного выйдем за пределы клубов, то сальса, как она развивается в последние годы в Европе и Штатах, – это во многом формат фестивалей, где есть шоу-часть.
И это – тоже часть сальса-культуры, нельзя говорить, что соушл на вечеринке – это сальса, а всё, что кроме вечеринок, – это уже не сальса. Естественно, это не соушл, но это уже часть процесса.
— Ну, это всё – личные мотивы. А если рассматривать в целом место шоу в сальсе, которая в России пока развивается как социальный жанр?
А.: Вот здесь некоторая опасность, когда люди начинают переносить эстетику шоу, пригодную для сцены, на танцпол. На мой взгляд, это не проблема в России, но в Европе есть такая проблема, что танцевание просто на вечеринке становится более показным. Поэтому, кстати, я не стремлюсь ставить в шоу стандартные номера, подходить к постановке по стандартным лекалам.
— То есть, жанровый микс и актёрская игра избавляют от искушения перетащить потом элементы номера со сцены на танцпол?
А.: Нет. (Смеётся). Ну, это же скучно – делать на сцене то же самое, что на танцполе, просто с прямыми линиями и с более чёткими музыкальными акцентами. В этом нет ничего нового. Если сцена – это новое измерение по сравнению с танцполом, то и происходящее там должно существенно отличаться от происходящего на танцполе. На мой взгляд.
При этом танцевать на сцене просто соушл – вот это было бы странно, потому что он незрелищный. Танцевать что-то строго жанровое для публики, разбирающейся в сальсе, тоже неинтересно – они этих стандартных номеров видели десятки, часто – под одну и ту же музыку. Не хочется повторяться.
— А не происходит ли в таком случае отрыва шоу от остального танцевального процесса? Ведь если публика в зале не в состоянии повторить тот жанровый микс, который представлен на сцене, или если в зале вообще сидит посторонняя, нетанцующая публика, которая не будет сопереживать, – не начинает ли зритель относиться к такому шоу просто потребительски, как к обычному зрелищу?
А.: Кто-то, вероятно, да. И часто случается, что эти шоу приглашают на всякие корпоративы, где публика вообще не в теме. Они это воспринимают как абстрактный танцевальный номер без привязки к соушл.
А остальные – знают, что сейчас артист спустится со сцены и будет просто танцевать на вечеринке. И это будет тот же самый человек в других обстоятельствах. А для самого танцора – шоу – это просто способность самовыразиться.
Нет, если какой-то сторонней публике очень хочется стандартную сальсу прям на сцене и они готовы за это заплатить – пожалуйста, но это не стимул для развития танцора, участвующего в такой постановке. Подобная вещь может быть рекламой школы.
На Западе есть примеры, когда, участвуя в шоу, человек раскручивает себя и как преподавателя – то есть, людей замечают в шоу и потом они начинают преподавать. Но в России, как правило, всё происходит наоборот – люди начинают с танцпола и потом уже участвуют в шоу. Просто в какой-то момент понимают, что им не то, чтобы на танцполе тесно. Просто всё, что им хотелось бы реализовать в себе не укладывается только в рамки танцпола. И тогда они выходят на сцену.
А для участников шоу – это, прежде всего, повод работать над собой. В бальных танцах та же функция есть у конкурсов, но в такой форме есть и огромный минус – это расстановка всех по местам и чёткое обозначение, что правильно и что неправильно. А в шоу ты свободен делать всё, что ты захочешь, и только общая реакция публики говорит тебе о том, делаешь ты что-то в нужном направлении или нет. То есть, в этой форме мы убираем негатив от жёсткой оценки и при этом оставляем стимул для развития.
По поводу реакции публики: тут нет какой-то попытки подстроиться под ожидания, важна реакция пост-фактум – мол, я не один тут с ума схожу, есть «единомышленники». Опять же: тем, кто сделал шоу основным делом жизни, очень просто выдавать ожидаемую картинку и зарабатывать ожидаемый гонорар – отсюда и множество номеров, похожих до степени смешения. Там музыку замени – всё равно прокатит.
С другой стороны, есть профессионалы, которые не боятся пробовать новое, экспериментируют, залезают в другие жанры. Самые яркие примеры на сегодняшний день, пожалуй, «Tropical Gem» [17] и Фрэнки Мартинес. Леон Роуз с Дотти прекрасны [18]. У «Salsa Dance Squad» [19] были очень необычные номера, пока Эрик Лалта активно занимался постановками. И тут вся прелесть именно в отсутствии каких-то жёстких стандартов (хотя Фрэнки в последнее время как-то совсем уже «в космос» уносит). Откуда берут идеи? Да отовсюду: очень много тем из кино, кто-то вдохновляется балетом, почти все постановщики активно смотрят шоу «So You Think You Can Dance» [20].
Для его участников шоу – это, прежде всего, повод работать над собой.
В бальных танцах та же функция есть у конкурсов. Но в такой форме есть и огромный минус – это расстановка всех по местам и чёткое обозначение, что правильно и что неправильно. А в шоу ты свободен делать всё, что ты захочешь, и только общая реакция публики говорит тебе о том, делаешь ты что-то в нужном направлении или нет. То есть, в этой форме мы убираем негатив от жёсткой оценки и при этом оставляем стимул для развития.
— А не получается ли так, что, работая с шоу-группой, ты начинаешь именно на неё и ориентироваться, пренебрегая остальными?
А.: Нет. Потому что выступления происходят достаточно редко. По сравнению с профессиональными западными группами, которые пашут на фестивалях чуть ли не каждую неделю, для которых выступления – основное занятие, которым они зарабатывают, и больше они ничем не занимаются, участие в шоу здесь – это лишь дополнительный стимул поработать над собой. Но при этом шоу так редко происходят, что всё остальное время участники просто танцуют на вечеринках. И я не замечал, чтобы высокий уровень шоу кого-то испугал или оттолкнул от танцев – хотя теоретически, может быть, это возможно, но на практике – такого нет.
— А при посещении конгрессов какую роль играют шоу?
А.: Тут у меня два приоритета. Во-первых, привезённый шоу-номер даёт существенные скидки участникам, это возможность показать конгрессы моей группе, которая возвращается с них с круглыми глазами: «ой, круто, мы ещё хотим!». А, во-вторых, участники шоу – это, как правило, наиболее активная часть танцующего сообщества, ездящего на фестивали и конгрессы. То есть, это возможность с ними познакомиться и подружиться.
— А насколько вообще необходимо человеку, занимающемуся сальсой, куда-то выезжать? Я посмотрела – ты ведь ездишь на три-четыре фестиваля в год, часто в Европу, далеко не всем это доступно.
А.: Если танцевать «нью-йорк» в России, то ездить вообще очень желательно, потому что европейская тусовка танцующих «на 2», самая активная её часть достаточно компактная, и очень полезно регулярно выезжать и смотреть, что происходит в мире – как люди танцуют, подо что. Это очень сильно открывает глаза и расширяет горизонты.
Возвращаясь к предыстории, я начал танцевать «нью-йорк» летом 2004, а в ноябре 2005 мы поехали на фестиваль в Варшаву – это был мой первый западный конгресс. В то время, за год с небольшим, в Москве я себя чувствовал уже очень сильным танцором «на 2», нос немного задрался, дескать, «я вообще крутой». И тут – Варшава. Обычные фестивальные вечеринки, с обычными танцорами, ну, завсегдатаями конгрессов, – и я понял: «да, чувак, ты неплох, но до хорошего европейского уровня тебе ещё расти и расти». То есть, подобные выезды позволяют много понять о себе самом, точка отсчёта сильно корректируется.
— Подожди, из твоих слов получается, что тусовка посетителей европейских фестивалей неширока – но ведь на самом деле они там тысячные. Ты какой круг имеешь в виду?
А.: Да, конгрессы тысячные, а вот круг завсегдатаев, которые ездят на все крупные фестивали, не так уж широк – это, навскидку, порядка пятидесяти человек – все всех знают. Это самые психи – те, кто остаются на танцполе до последнего трека, те, в чьих гостиничных номерах проходят препати. Это всё прекрасные ребята и девчонки, и я очень рад, что, начав ездить, мы туда влились, и теперь мы тоже часть такого негласного семейства.
— Это семейство или это элита?
А.: Я бы не сказал, что элита – все хорошо танцуют, но никто не задирает нос… Это очень классная тусовка соушл-танцоров, и на большом фестивале, когда звучит классная песня, все начинают искать именно вот этих знакомых – потому что знают, что с ним или с ней танец получится очень хорошим. Потому что есть очень много народу, загибающего пальцы, но при этом в плане просто потанцевать на вечеринке они очень некомфортны.
Возможно, именно те, для кого танец – это повод покрасоваться, не особо обращая внимание на партнёра, как раз и чувствуют себя элитой. Но их нет в той тусовке, про которую я сейчас рассказываю. Для нас фестивали – это встречи старых добрых друзей. Просто мы живём все в разных городах и собираемся толпой именно на больших фестивалях, это сбор единомышленников, для которых собраться без повода – нереально.
Естественно, помимо общения, мы едем за качеством танца. То есть в Ростове или в Шибенике, где до этого был конгресс, приглашая партнёршу, я знаю, что в танце будет настоящий connection [21], и мы не будем просто топтать базовый шаг и делать стандартные фигурки.
И неважно, где это происходит – просто в Ростов, например, собираются все – из Москвы, Питера, Новосибирска, Киева, и так далее, потому что по отдельности в каждом из этих городов классных «нью-йоркеров» не так и много, но в целом по стране картинка вполне позитивная
И вот ещё что, тут неплохо понимать, что сальса-процесс он, скажем так, многослоен. На нулевом этапе это такой способ организации досуга с очень низким порогом входа: абонемент в школу, вечеринки с бесплатным или дешёвым входом. Кому-то этого вполне хватает, кто-то идёт дальше. А дальше: сначала какие-то фестивали в твоём городе, потом крупные фестивали российского масштаба, вылазки на Украину и в Беларусь, потом европейские конгрессы, потом – США и Пуэрто-Рико. И каждый решает для себя, где ему комфортно и насколько хочется «дальше». И все эти поездки – это не какая-то погоня за престижем и статусом, это встречи тех, у кого просто мозги в одну сторону повёрнуты.
— И всё-таки, классные танцоры, дорогие дальние поездки… Со стороны выглядит вполне как закрытый престижный клуб с очень высоким порогом входа. Неужели на самом деле всё так демократично? И каковы тогда приоритеты в общении?
А.: Вполне себе демократично. Просто «костяк тусовки» общается уже достаточно давно и чувствует себя в этом кругу вполне комфортно – а значит, не подбегает к каждому новопришедшему с хлебом-солью и дифирамбами «какой же ты молодец, что занялся сальсой». При этом если практически к любому подойти с каким-то вопросом – обязательно постараемся ответить, поделиться чем знаем, музыки той же подкинуть, ссылок на YouTube.
Некоторым, правда, интересно не это, а «галочка в бальной книжке» – желание «войти в круг» из каких-то статусных соображений. Как правило, это не прокатывает, появляются обиды и истории про то, что «старики все снобы» и всё в таком духе.
Или сколько раз танцоры из регионов после личного знакомства и общения говорили мне: «А я думал, Щербак – сноб». А на практике — нормально общаемся, если по делу, если я вижу, что человек движим реальным интересом, а не так, чтобы ему это общение нужно было «для статуса», для того, чтоб «засветиться рядом с мэтрами».
То есть, те, кто реально «заболевает» сальсой – все постепенно оказываются в кругу «своих». Ключевое слово – постепенно. А самое главное – это настоящий, неподдельный интерес к сальсе – к музыке, к танцу. Помнится, однажды в Ростове сделали класс СуперМарио и Сюзанны Монтеро «Ответы на вопросы», или как-то так. Люди собрались, преподы заходят, здороваются и говорят: «Задавайте вопросы». И… тишина. Потом наладилось, но больше таких экспериментов не ставили. Но было по-настоящему обидно. Так что, главный совет новичкам: спрашивайте. Подходите или пишите – интересуйтесь. Вам всегда помогут. Помните: самый глупый вопрос – незаданный.
— Спасибо.
____________________________________________
[1] Ольга Носова – руководитель московской школы «Arriba Dos».
[2] Основные отличия стиля сальсы «нью-йорк» от касино, танцуемого по кругу с шагом на первую долю.
[3] International Salsa Congress, устраиваемый школами «SalsaViva» и «Sierra Maestra».
[4] Фестиваль Геннадия и Марины Ванюшиных «Третий Фронт».
[6] Salsa romantica – музыкальное направление 1980-х годов, достигшее наибольшего коммерческого успеха за счёт использования умеренного темпа, большей мелодичности аранжировок и сентиментальных текстов. Тимба – современное кубинское направление в сальсе, отличающееся стилевым многообразием и большей «агрессивностью» звучания.
[7] Различные стилевые разновидности латиноамериканской музыки XX века. Latin jazz возник при соединении кубинских ритмов с американскими джазовыми традициями и включает в себя огромный пласт музыки, начиная с середины 40-х годов XX столетия – то есть образцы не только сальсы, но и различных предшествующих ей жанров – таких как мамбо. Salsa dura (она же salsa gorda) – «жёсткая сальса» – музыкальный стиль, популярный в 70-х, основой которого является звучание ударных и духовых, преобладающих над вокалом.
[8] Один из основателей и ведущий преподаватель питерской школы «Casa Latina». Танцует и преподаёт как сальсу, так и линди-хоп.
[9] Berlin Salsa Congress. В нынешнем году шоу-группа школы «2mambo» будет принимать в нём участие уже в третий раз.
[10] Стиль танца, появившийся в США в конце 1940-х, получивший своё название в честь знаменитого танцевального клуба Palladium на углу Бродвея и 53-й улицы в Нью-Йорке, предшественник современной сальсы «нью-йорк».
[11] Клуб «Pavil’ON 5» на территории бывшего завода «Арма» в разные годы был местом множества московских танцевальным проектов.
[12] Виктор Радзюн – санкт-петербургский исследователь латиноамериканской музыки, администратор портала mambotribe.org.
[13] White Nights Salsa Fest 2013.
[14] Церемония вручения премии Salsa Night Awards, включающая в себя конкурс шоу-номеров.
[15] Спектакль об истории сальсы, выпущенный в 2011 году под эгидой школы «Mambo Time». Татьяна Кондрашова – руководитель и ведущий преподаватель «Mambo Time».
[16] Номер школы «2mambo», признанный лучшим на конкурсе шоу-номеров SNA 2012 в марте 2013 года и на конкурсе шоу-номеров фестиваля White Nights Salsa Fest в июне 2013 года, по итогам которого номер был приглашён в полуфинал чемпионата Альберта Торреса World Latin Cup.
[17] Итальянское танцевальное шоу.
[18] Frankie Martinez, Leon Rose & Dotty.
[19] Голландское танцевальное шоу.
[20] Американское танцевальное шоу, включающее номера самых разных танцевальных стилей, с 2005 года выдержало в эфире уже 10 сезонов.
