Новости партнеров

Денис Романов: «Танец должен быть интересен двоим»

Чем «нью-йорк» отличается от касино? Как смотрят на урок танцев учитель и ученик? Что в поведении партнёрши очень обижает партнёра? Чем отличаются «нью-йорк» в разных школах и партнёры, танцующие одинаковое количество времени? А Денис знает.

 Первые танцы

— Каким был самый первый танец в жизни?

— В лицее на выпускной бал мы учили вальс. Помню, такие брутальные парни в трениках «Адидас» ходили на специальные занятия раз пять-шесть по часу. И жутко стеснялись – надо же было девочек трогать. Просто руководство лицея захотело, чтоб на выпускном у нас был именно бал. Ну, и мы сплясали. Танцевать после этого не захотелось – было просто страшно.

А на сальсу я попал много позже и случайно, в 2004, уже после окончания института. Мы шли по Пушкинской, увидели оупен-эйр, девчонки нас потянули: «Пойдём, попробуем». Пробовать я тогда не пошёл, и это было здорово, потому что много позже, когда уже занимался, я видел таких людей, которые подходили сходу попробовать. Со стороны-то кажется, что танцевать просто, в глазах танцующих выглядишь смешно. В итоге девочка, с которой всё началось, в танцевальную школу не пошла, а мы с товарищем пошли. Он через год бросил, а я «залип».

Tanec3

— На что именно «залип»?

— Всё понравилось: танец, музыка, сообщество. У нас же в школе система наборов, когда одна и та же группа год-полтора ходит на касино, потом переходит на «нью-йорк».

Касино у нас вела Маша Калинина, и сначала это были «ясли Маши Калининой», через полгода – «детский сад Маши Калининой», потом — выпускной, мы собирались в кафе. А дальше была «средняя школа», уже у Гены с Мариной (Ванюшиных – прим. ред.). У нас с тем набором есть даже общая фотография, очень многих я помню, сейчас иногда встречаю по городу, хотя прошло 13 лет. Некоторые до сих пор приходят на вечеринки, кто-то даже на занятия приходит.

— А как это всё перешло в преподавание?

— Как-то незаметно. Не то, чтобы я прям бегал и кричал: «Я хочу преподавать!» Гена тогда преподавал такое «православное касино» — без румбы, без афро; не было всего этого раньше. Потом я пошёл на «нью-йорк», прозанимался, наверное, год или полтора. А потом мне стало неинтересно дальше развиваться как танцору. Так бывает: развиваться надо в группе, а группа дальше не идёт, от неё остаётся несколько человек «супербизонов», у которых всё получается, есть координация и какое-то чувство музыки. И тогда как-то незаметно я стал преподавать касино. По-моему, к тому времени Гена стал преподавать «нью-йорк» и углубился в диджейство, а Маша закончила преподавать. Так я вёл касино с Мариной года три.

Поначалу надо было вникнуть в методику, потому что постепенно я понял: ученик и преподаватель смотрят на занятия совсем по-разному. Это как в «Матрице»: хоп, и Нео всё видит через буквы и цифры. А потом мне захотелось и в «нью-йорке» развиваться в сторону методики. И в итоге сейчас мне интересно не столько танцевание на вечеринках, сколько преподавание.

Преподаватель и ученик: по разные стороны Матрицы

— Чем взгляд преподавателя отличается от взгляда ученика?

— У меня в голове всегда есть идеальная картинка исполнения элемента. Этот взгляд подкреплён многолетней практикой с разными партнёршами. Я сам не всегда идеально делаю элемент, но стараюсь к идеалу приближаться. А ученик – как молодой водитель, который не может держать в голове несколько вещей одновременно. Молодой водитель видит одну машину, которая ему мешает. Опытный водитель – все четыре машины, которые едут с разных сторон, пешехода, который перебегает дорогу, и ещё смотрит на светофор – и всё это одновременно.

То есть,

преподаватель видит один и тот же элемент в разной комбинаторике, а для ученика – начали делать с правой руки элемент, который до того делали с левой, — всё, это уже совсем новый материал.

— А как объяснить ученикам идеальную картинку элемента, если их стоит группа в тридцать человек, и все они разные, и сделают всё по-разному?

— Сначала объясняем общие ошибки. Мы уже, как предсказатели, знаем, какие ошибки они сделают, где там опасности, где надо подстелить соломки. Но, как показывает практика, все кивают, а потом ты ходишь по парам, и отдельно объясняешь каждому то же самое. Применяешь разные подходы, объясняешь другими словами, помогает смена партнёра, буквально надо с человеком встать и подержаться за руки.

Class

Вначале исправляем общие ошибки, потом идём по частным. Частные могут зависеть от роста: например, встал кто-то высокий с маленькой партнёршей, и ему надо объяснить, где здесь надо присесть и как. Но вообще работа с общими ошибками – это 20% работы, которые дают 80% результата. И по первым занятиям видно, у кого больше шансов.

— И у кого?

— У того, кто физкультуру в школе не пропускал, лучше чувствует своё тело, у кого достаточная физическая подготовка.

Спорт, — наверное, любой – развивает координацию и владение телом, без этого нельзя. Именно владение своим телом позволяет людям сразу воплотить слова тренера в действия. А то бывает, говоришь: «Поднимите левую руку», — а у человека при этом нога дёргается и правая рука норовит подняться. Нетренированным людям сложно ощущать себя в пространстве, ощущать рамку и целостность корпуса, у них – либо перенапряжение, либо излишнее расслабление мышц.

— А видно ли сразу людей, которые пришли, чтобы остаться в танцах надолго? Ведь возможно: спортсмен быстро что-то похватал – и ушёл.

— Это другая тема, уже порядком избитая. Люди ведь приходят на сальсу за разным – кто-то ищет пару, кому-то хочется разнообразия (он занимался гиревым спортом и решил немножко отдохнуть), кто-то приходит за общением, кому-то нравится музыка или танцы, кто-то ушёл из профессиональных танцев – из-за травмы или не достиг там больших высот, и решил достигать их в сальсе. А дальше – у кого как пойдёт.

 Касино VS «нью-йорк»: что сложнее

— Есть какая-то разница требований к танцорам в касино и «нью-йорке»?

— Раньше у нас была система, которая имела свои плюсы и минусы: на касино танцоры получали базовые навыки – ведения и следования. У них было понятие ритма, поставлен шаг, поставлен корпус и руки в тонусе – цельная рамка, не сильно мягкая и не сильно жёсткая. И при этом мы никогда не набирали группы «нью-йорка» из танцоров «с нуля».

А дальше им становится трудно –

в касино люди уже через два-три месяца начинают хоть как-то, но танцевать. А в «нью-йорке» результат приходит гораздо позже, и нужно вложить очень много усилий, чтобы овладеть техникой.

В касино сейчас некоторые методики приводят людей к танцеванию через драйв (или не приводят, а остается только драйв, что выглядит печально). Но мы учим, что в «нью-йорке» танцевание и драйв приходит через освоение особой техники этого стиля. Если техника «нью-йорка» достаточно не освоена, драйв тоже приходит, но выглядит это еще печальнее, чем в касино.

— Но на касино всё же с техникой у человека было в порядке!

В «нью-йорке» об очень многих вещах нужно думать одновременно. Положение корпуса, ритмика, правильное ведение, правильное следование, положение себя относительно партнёрши. Когда нужно начать ведение? Когда его закончить, как правильно поменять хват? И вот это всё одновременно.

А у людей, как я вижу, больше двух параметров зачастую не укладывается. То есть, когда подключается третий, — первый отваливается. И вот нами наработана методика, как достичь нужного результата с минимальными нервными потерями – когда мы навыки «подключаем» у людей постепенно.

Marina

— Как заставить человека совершенствовать технику? Мало кто приходит на танцы с желанием: «Я буду долбить это движение до совершенства».

Люди, когда приходят, вообще не думают, что придётся долбить. Но потом они видят нас, и хотят танцевать так же.

— Но новичок не в состоянии оценить технику. Для него любой человек, который танцует пусть криво, но уверенно, и при этом широко улыбается, — звезда.

— А мы пытаемся донести людям, что настоящее удовольствие от танца они начнут получать, только когда достигнут некоторого мастерства в технике. То есть, не через удовольствие – к технике, а через технику – к удовольствию.

— Я знаю единственное место, куда люди целенаправленно идут совершенствовать технику, — Вагановское училище. Как сподвигнуть на то же самое взрослых людей, не всегда дружных с физкультурой, которые пришли заниматься в формате хобби?

— Вот поэтому мы и не берём на «нью-йорк» с нуля. Туда приходят люди, которые уже знают, куда они пришли.

Дело в том, что у нас в последнее время интерес очень сместился в сторону «нью-йорка». Все хотят «нью-йорк», потому что на вечеринках играет «нью-йорк», и все хорошие партнёры его танцуют. Иногда люди позанимаются касино полгода, похватают что-то по верхам, и – бегом на «нью-йорк». А таким «полуфабрикатам» там очень сложно.

Про фестивали

— Кстати, почему у нас такой перекос в «нью-йорк» на мероприятиях? До того, как возникли специальные фестивали, посвящённые афро и тимбе, было впечатление, что на фестивалях у нас сплошная «линейка».

— Мне кажется, у нас уже возникло разделение. Причём сейчас это разделение задаётся искусственно – либо заранее оговаривается, либо делаются отдельные залы. Просто музыка стала очень разной – ну, либо так работают диджеи: чтобы танцевать «нью-йорк» они ставят «колокольчики», а в качестве касино – тимбу. И получается, что тимба – для «нью-йорка» подходит не очень.

Нет, когда меня прёт, я танцую подо всё подряд – везде есть «раз» и «два». Но вот людям, которые танцуют касино, под джазовый «нью-йорк» танцевать скучно – им не хватает драйва. И потом при формате 2х2 очень скучно сидеть два танца, чтобы потом два танца танцевать. А ещё имейте в виду, что песня тимбы – это 6-7 минут, в это же время влезет целых две композиции latin jazz’а. И из-за этого формат 2х2 очень сильно перетягивает в сторону касино.

Хороший диджей никогда не будет так качать настроение танцпола. Пускай это будет одна-две жёстких тимбы за вечер и одна-две «романтики» и «колокольчиков». Но остальное время должна играть хорошая универсальная музыка, благозвучная для всех.

Tanec4

— Но бывало и так: приезжаешь на фестиваль, а там все танцуют «нью-йорк», как будто они для этого на фестиваль приехали.

— У нас, на самом деле все, кто танцует «нью-йорк», танцует и касино. Я, например, когда приглашаю незнакомую девочку, всегда спрашиваю, «на «раз» или на «два»?» Единственное, мы против параллельного изучения: если ты пошёл изучать «нью-йорк», повремени пока с касино, но на вечеринках танцуй, что душе угодно. Что интересно, у нас ребята, которые умеют танцевать «нью-йорк» сейчас ходят в старшую группу по касино и с удовольствием занимаются.

Просто мне лично «нью-йорк» нравится как стиль. Я не очень представляю себя в реггетоне, в тимбе, в румбе. Если это всё танцевать, этим надо очень хорошо владеть — как Газарян или Маша Павленко. Чтобы на нас- белых — это не стрёмно смотрелось. Это всё – культура, и её нельзя делать, как гимнастику.

Когда-то, кстати,  румбу и учил, и преподавал. Если сейчас посмотреть видеозаписи меня тогдашнего, — это жутко! Тогда не было ничего, к нам приезжали разные кубинцы – Рафаэль, Осбанис, — мы пытались у них это перенять, и нам казалось: вот оно. Потом приезжали другие кубинцы и говорили: «Это не оно, надо двигать попой и чувствовать сердцем». Потом стали приезжать кубинцы с музыкальным и хореографическим образованием и говорили: «Неправда, это надо именно считать». И если я сейчас выйду со своим афро на танцпол…это не моё.

В «нью-йорке» просто гораздо больше возможностей, больше вариативность, это примерно как 2D и 3D на компьютере. И музыка «нью-йорка» мне нравится больше.

 — А можно сказать о методике школ, которые обучают «нью-йорку» сразу с нуля? Я, например, много таких людей видела в Питере.

— Я недавно был в Питере. Танцевал там со многими девочками. Не могу сказать, чтобы испытывал с ними какие-то особые неудобства. У всех разный уровень, но были партнёрши, которые другим путём пришли к нашему танцеванию. Есть много методик обучения, но, поскольку мы все танцуем на одном танцполе, пути рано или поздно пересекаются.

Это не Питер, а очень даже Нижний Новгород. Но пути всё равно пересекаются.
Это не Питер, а очень даже Нижний Новгород. Но пути всё равно пересекаются.

«Нью-йорк» у всех разный

— А в чём разница между «вашим» и «не вашим» танцеванием?

— Вот люди про нас услышали – они приглашают с семинарами Марину Ванюшину. Потом приглашают Щербака – у него немного другие точки внимания. Потом приглашают Кочаряна. Кочарян довольно долго учился у нас, но потом они начали копать сами, и пошли другим путём. Не то, чтобы они изобрели велосипед с треугольными колёсами, мы как будто говорим на одном языке, но с разными акцентами. Мне кажется, благодаря этим акцентам, девочки различают партнёров. Все разные, со всеми по-разному интересно.

Я не могу даже чётко сформулировать, в чём разница.

В нашей старшей группе я танцевал с разными партнёрами (просто в определённый момент начал учить женскую партию). И только тогда я понял, насколько различается уровень партнёров, которые занимаются сопоставимое время. Комбинаторика, техника перемещений, музыкальность, мягкость и, самое главное, однозначность ведения – насколько понятно партнёр ведёт.

Со стороны это практически незаметно, а внутри пары отличается очень сильно.

Так вот, есть школы, где учат компактному танцеванию, а есть такие, где учат танцевать более широко и размашисто. Но те, кто танцует широко, технически не могут включить в свой танец элементы высокого уровня. В итоге люди просто не могут добраться до этого уровня – потому что им не хватает техники в ногах. И только немногим людям тело подсказывает, как это поправить.

Девочкам легче – они ездят на конгрессы и могут танцевать с партнёрами высокого уровня. Партнёрша подстраивается под партнёра, и если у неё хватает сообразительности анализировать, что именно она корректирует, она запоминает и начинает танцевать лучше. Многим партнёршам это помогает.

— А партнёр может корректироваться по партнёрше, или он её просто ведёт?

— Что-то можно почерпнуть только у партнёрши более высокого уровня. Конечно, этот ресурс слегка ограничен, потому что сильных девочек обычно стесняются приглашать. Помню, когда я сам только учился, чтобы пригласить сильную партнёршу, собирался буквально с последними силами. Но мне это было нужно именно для того, чтобы расти.

Мне кажется, большинство мальчиков, особенно в «нью-йорке» не решаются приглашать партнёрш высокого уровня за исключением приезжих звёзд. Тем вроде как деньги заплатили, они должны работать, они точно не откажут. А для многих отказ – это оооо!

Tanec

Специально для девочек

— Ой! А что из женских поступков вообще сильно ранит партнёра?

— Например,

очень неприятно, когда партнёрша танцует сама. То есть, танцуешь и понимаешь, что ей – что с тобой, что без тебя; она бы танцевала так же, если б держалась за ручку двери.

И тогда ты чувствуешь себя этакой стойкой для демонстрации партнёрши: удаётся сделать максимум пару элементов, на которые она поведётся, а во всё остальное время – неконтакт. Может быть, она технически не ведётся, может быть, на неё кто-то смотрит в это время, а, может быть, просто не в настроении. Но зачем тогда выходить на танцпол в таком состоянии? Если партнёр пригласил, а ты не отказала – веди себя в паре адекватно.

Или бывает, она даже ведётся, но нет эмоционального контакта.

Не улыбнётся, не смотрит на партнёра; вроде делаешь что-то, что должно вызвать ну хоть какие-то эмоции, — ноль реакции. Может быть, там, конечно, лицо тональным кремом стянуто, но вообще это напоминает пренебрежение.

Ещё очень раздражают волосы, которые по лицу бьют. Или есть такие волосы, завязанные в булаву, которые бьют ещё сильнее. Или платье с открытой спиной, если девочка потеет: когда её ведёшь, как будто руку в ведро окунаешь. Например, если у меня во время вечеринки промокла майка, я могу пиджак сверху надеть, чтобы партнёрше было комфортно за плечо меня держать. Это уважение, мне кажется.

— А идеальная партнёрша – это какая?

— В том понимании, которое мы пытаемся привить ученикам, между партнёром и партнёршей всегда должен быть контакт – эмоциональный и физический. Это значит, что партнёрша никогда ничего не делает сама. Она слушается партнёра, на котором 90% ответственности за танец, и если он так ведёт, — наверное, он что-то задумал. Стайлинг должен быть, это красиво, но он не должен мешать парному танцеванию.

Как остаться в сальсе на 13 лет

— Что держит в сальсе так долго? Тринадцать лет – не надоело?

— Иногда надоедает, даже мне. Но меня держит преподавание.

— А что именно в преподавании?

— Мне нравится сам процесс обучения. Я и в жизни такой немножко перфекционист, мне важно, чтобы всё было правильно. Вот есть какой-то «стандарт» — я буду над человеком стоять, пока он его не достигнет.

Ко мне люди даже на индив приходят: «Да-да-да, это я уже понял!» — «Нет, не понял!» И я не отстаю от людей, пока они не сделают так, как надо.

Наверное, я отчасти перенял от Марины её академическую строгость. Может быть, поэтому мы и добиваемся от людей качественного результата, не обещаем им на «нью-йорке» ни лёгкой жизни, ни быстрого обучения. На касино мы сейчас немножко сменили подход.

Marina 2

Что ещё меня держит? Наверное, переключение. У меня же есть основная работа. Там бывают очень сложные дни – когда ходишь так много, что ноги отваливаются. А когда танцуешь, почему-то не отваливаются. Видимо, организм привык к этим нагрузкам, и они скорее отдых.

— На основную работу занятия сальсой как-то повлияли?

— Возможно, мне стало легче общаться с большими группами людей. Например, у меня пятеро подчинённых, раньше было сложно держать их всех во внимании. А теперь в ладоши похлопал: «Эй, все сюда!» И в этом я тоже многому научился у Марины – она на занятиях умеет вовремя сменить интонацию или тему

— А если вечеринки превращать в лабораторные исследования – «я сижу и смотрю, как другие танцуют», — как тогда удовольствие получать?

— Ну, у всех свои удовольствия. Я помню первые фестивали «Третий Фронт». К нам приезжали звёзды – это было примерно как «к нам приехали инопланетяне и учат нас сальсе». Такого нигде не было, и YouTube тогда не было. Мы на них смотрели с открытым ртом – и на вечеринках, и на семинарах. И как минимум один оператор, а то и два, и три снимали постоянно. То есть с одного «Третьего фронта» получалось десять-одиннадцать дисков по два-два с половиной часа съёмок просто социального танцевания. То есть, все вечеринки записывались подряд. Мы потом их просматривали, вынимали оттуда связки.

А теперь я, наверное, перетанцевал уже все возможные связки. И на вечеринке у меня глаз сразу выцепляет какие-то новые штучки. А когда я готовлю занятия, ищу интересные связки на YouTube, учу сам, потом даю группе. То есть, наш «нью-йорк» не стоит на месте, мы всегда ищем что-то новое, иногда для себя нехарактерное, развиваемся.

Partnersha

Вообще, даже когда танцую на вечеринках, я очень редко замечаю какие-то ошибки за партнёршей, но всегда делаю выводы про свои собственные ошибки. Потому что как более опытный партнёр, к её ошибкам я подстраиваюсь, причём делаю это «на автомате». И когда девочки просят «дать обратную связь», иногда не знаю, что сказать, потому что, чтобы заметить её ошибки, мне нужно было специально настроить голову на учебный процесс. Но про себя я знаю: «вот тут – не доделал, тут – не дошёл». Потому что это же социальные танцы, и с каждой партнёршей ты делаешь движение чуть иначе.

— А какие творческие планы у человека, который танцует 13 лет?

— А никаких. Я никогда не мечтал стать известным танцором. Я – не хореограф, у меня нет амбиций ставить номера и где-то с ними выступать. Мне нравится преподавать.

Да, это бесконечный процесс. Меняются люди, приходят новые; их надо научить. Потом интересно посмотреть, кто из них вырастет: а вдруг «Мистер сальса», как Серёга? Хорошо.

Мне самому «Мистер сальса» ничего не даст. Зачем? Я немножко не такой. Я не люблю выскакивать на сцену и отплясывать перед кем-то. Сам танец не должен быть заметен снаружи – он должен быть интересен двоим. Тем, кто танцует.

 

Автор: Daria

Авторское право © 2024 Salsa Union - Сальса Юнион | Дизайн ThemesDNA.com
top Яндекс.Метрика