Разбираемся с непривычным форматом. Сальса в системе клубов, изначально специализирующихся на Pro-Am. Ищем сходство и отличия.
— Во-первых, наш традиционный вопрос: как Александр Шабалкин попал в танцы?
— Мне было шесть лет. Папа отвёл меня танцевать в ансамбль народного танца. Это было на моей родине, в Удмуртии, в городе Воткинск. Кстати, это – родина Петра Ильича Чайковского. И там есть дворец культуры «Юбилейный».
Папа у меня когда-то танцевал народные танцы, не очень долго. Его танцевальное прошлое не сильно удалось, и, видимо, он реализовал его на мне, спасибо ему.
Год я там протанцевал, а потом перешёл в бальную студию в этом же дворце культуры. Точнее сказать, я попал в детскую группу, и с семи до девяти лет мы танцевали советскую программу, допотопную и примитивную. Какие-то «танцы Чебурашки и Крокодила Гены», ну, и вальс конечно. Не скажу, что мне это сильно нравилось, но папа настаивал и меня водил. И только ближе к девяти годам мне удалось его уговорить и это всё благополучно бросить.
Я пошёл заниматься рукопашным боем, как все мальчики, и был счастливый и довольный. И до двенадцати лет ходил на этот рукопашный бой.
А потом в школу, где я учился, пришёл мой будущий руководитель. Школа решила организовать танцевальную группу, которая выступала бы на всяких смотрах художественной самодеятельности; в то время это во всех школах было. И они пригласили Константина Серверовича Борисова. Был отбор и, поскольку у меня было танцевальное прошлое, меня взяли. Это был мой шестой класс, двенадцать лет.
А потом из всех из нас Константин Борисов с супругой организовал танцевально-спортивный клуб «Уральские узоры». Я немножко потанцевал стандарт, а дальше полностью переключился на латиноамериканскую программу. И танцевал её где-то до двадцати одного года. В процессе были, как всегда, проблемы с партнёршами – одна девочка, вторая, третья. С четвёртой мне повезло. Мы с ней танцевали два года. На российских чемпионатах ничего не завоевали, но чемпионами Удмуртии были. В общем, внутри своего региона – неплохо.
Но она уехала в Санкт-Петербург, и я остался без партнёрши снова. Потанцевал с одной-второй, и решил завязать с выступлениями на конкурсах, преподавал еще около двух лет, а потом решил завязать и с преподавательской деятельностью.
Кстати, и здесь спасибо моему преподавателю, потому что где-то с пятнадцати лет он стал доверять мне детей. Так что преподаю я значительную часть времени от того, что танцую. Помню, в школе в десятом классе ставил номера восьмому, потом в институте на своей же кафедре вёл музыкально-ритмическое воспитание…
— Это был такой кружок, или какой-то специальный вуз?
— Это я физкультурный институт в городе Чайковский окончил как преподаватель физической культуры. Сейчас в некоторых таких вузах есть даже кафедра бальных танцев, но у нас такой не было. Наша кафедра называлась «базовых видов спорта».
Я думал поступать в Пермь на хореографию, но там был конкурс 25 человек на место, и я понял, что на бюджет просто не пройду. А в 2005 году перебрался сначала в Санкт-Петербург, через год — в Москву.
К тому времени я бросил танцы и работал не по специальности, некоторое время вообще сидел без работы. И в это время вспомнил, что умею танцевать и преподавать. Подал резюме, и с 2009 года работаю в GallaDance.
— Я не прослеживала эту историю специально, но, по-моему, GallaDance начинали с бальных танцев?
— Сначала это был клуб «Лужники», и туда брали на работу ребят, которые танцевали бальные танцы. Потому что они относительно универсальны: опыт танцевания есть, и при желании можно развиваться в разных направлениях. И в начале это были бальные: латина, стандарт, растяжка, наверное, какой-то ladies dance (точно не знаю, ведь я не с самого начала работаю).
Изначально совладельцы клубов Ольга Панченко и Алексей Миндель задумывали систему занятий как Pro-Am, когда преподаватель становится в пару с учеником. Такой формат очень популярен в Америке ещё с 1960-х годов, его развивал Фред Астер.
— Но Pro—Am – это формат, применяющийся в бальных танцах. Как в этой системе возникла сальса?
— Сальса изначально была, в GallaDance некоторое время работал Вадим Низамутдинов. Лично мы не пересеклись: он ушёл где-то через полгода после того, как пришёл я. Но он много занимался касино, от него осталась определённая система фигур.
Но наши преподаватели относились к этому довольно поверхностно. Все считали, что сальса – это легко. Никто не рыл, ни с кем не занимался, не ездил на фестивали, не ходил на вечеринки (за исключением одной девочки, Оксаны Рипуновой, но один в поле не воин). В общем, такая дилетантская тема, которую я называю «бальса и ласина».
А вот танго у нас развивалось очень серьёзно, там совершенно другой уровень.
— И всё-таки давайте о сальсе. Насколько я понимаю, занятия ею у вас до сих пор во многом построены именно как Pro—Am. Но жанр-то социальный.
— Да, это понятно. Мы организуем свои внутренние вечеринки, на которых наши студенты танцуют с преподавателями. Но мы понимаем, что это социальная тема, и сейчас активно стараемся направить наших учеников заниматься с разными преподавателями – чтобы они занимались с одним-другим-третьим. Активно рекомендуем им ходить на городские вечеринки. Сейчас уже многие ходят и в «Тики-Бар», и в «Liberty», и к Антону Щербаку. Некоторые ездят на фестивали. То есть, многие галадэнсовские студенты, которые увлеклись этим, сейчас стали развиваться как социальные танцоры.
Основной темой, конечно, остаётся «for fun». Дело в том, что Galladance – это «lifestyle dance club», в который люди приходят не только учиться танцевать, но ради какой-то внутренней жизни. Они приходят пообщаться, к друзьям, повидаться с кем-то.
У нас в Москве шесть клубов, и студенты либо принимают участие во внутренней жизни одного клуба, в том числе им удобно заниматься с одним преподавателем. Либо они перемещаются по клубам, но, в основном, студенты Galladance находятся в системе Galladance и развиваются в ней.
— Насколько я могу судить, вы — единственная школа сальсы в Москве, где преподаватели так активно работают на вечеринках. В школе социальных танцев акцент обычно поставлен иначе: «Уважаемые ученики, занятия – это занятия, а вечеринки – это вечеринки». И на вечеринках ученики танцуют с учениками – со всеми вытекающими плюсами и сложностями такого формата.
А вот если девочка всю вечеринку танцует с преподавателями, у неё меньше шансов попасть на «лося», но меньше шансов и научиться, потому что партнёр высокого уровня «при исполнении» будет подстраиваться под неё.
— Безусловно, здесь есть и плюсы, и минусы. Как видите, наши преподаватели – в основном, ребята, потому что женщины хотят танцевать гораздо чаще мужчин. Хотя в последние полгода тенденция такая, что мужчин очень много; у меня на группах сейчас примерно 50 на 50.
Ученики-мужчины тоже ходят на вечеринки, где танцуют с преподавателями-девушками, которые, как Вы правильно сказали, приспосабливаются к ним. Но они танцуют и с ученицами.
У нас таким образом построена работа клуба: мы понимаем, что танцевать, в основном, идут женщины. Им нужны партнёры, а эти партнёры и есть преподаватели.
— Ваш ученик – это какой-то особенный человек?
— Наверное, многие люди приходят в GallaDance потому, что у нас хороший сервис. Несколько залов, раздевалки, душевые, бар – всего этого часто не встретишь в городских школах. GallaDance – это клубы премиум-класса, для определённого сегмента.
То есть, нельзя сказать, что сейчас люди к нам идут, потому что у нас очень крутой уровень сальсы. Наверное, такое не происходит, хотя сейчас уровень сальсы растёт; причём растут не только преподаватели, но и ученики наши стали намного лучше. И всё-таки люди идут к нам не потому, что здесь крутые преподаватели, чего не сказать о танго. Потому что сейчас именно танго находится в GallaDance на нереальном уровне. Надеюсь, что в сальсе со временем мы сможем добиться такого же.
— В ушедшем году вы устраивали сальса-фестиваль, мастер-классы на котором вели преподаватели школ социального танца. Как появилась такая идея?
— В данный момент я являюсь менеджером по развитию направления caribbean mix клубов GallaDance, то есть, я отвечаю за развитие этого направления. Я – интересующийся человек, активно развиваюсь в этой структуре и прекрасно понимаю, что социальной культуре нужно учиться в социальной сфере с социальными людьми. Поэтому мы приглашаем преподавателей, которые действительно в этом понимают.
Социальщиков мы приглашаем и в качестве жюри на конкурсах. Мы приглашаем преподавателей, со многими активно работаем – со Стасом Швецовым, Фёдором Недотко, Маркосом Фернандесом, Мартой Ханной.
— Но всё-таки существует определённая стилистическая разница между тем, как танцуют эти люди и ваши преподаватели. И ученики эту разницу чувствуют.
— Чувствуют, конечно. Но наши преподаватели, во-первых, стремятся к такому качеству. А, во-вторых, наши ученики сейчас стали понимать, что есть преподаватели, которые развиваются в этом направлении. А есть преподаватели бальных танцев, которые могут танцевать, но в данном направлении компетентными не являются.
— Но вы сами себе осложняете жизнь. Подрываете авторитет как минимум части собственных преподавателей.
— Ну, в GallaDance преподаётся огромное количество направлений, и одни наши преподаватели – специалисты по одним направлениям, а другие – в других. Есть универсалы, которые разбираются в нескольких областях.
— Но всё-таки вы ограничиваете ученику выбор. Не видел бы он Стаса Швецова – и считал бы, что универсалы – все ваши преподаватели, а так – только некоторые, и извините.
— У каждого нашего преподавателя есть список направлений, которые он преподаёт. Мы даём людям выбор: они смотрят на список направлений преподавателя и могут заниматься с одним, другим, третьим. Могут выбрать себе специалиста или просто хорошего человека, с которым им нравится общаться. При этом он может заниматься с ним сальсой, но в сальсе вообще ничего не понимать – но вот он нравится студенту. Это выбор студента, и мы даём людям выбор.
— То есть, качество танца – иногда не главное из того, что вы даёте ученику?
— Ну, мы даём качественный танец и стремимся развивать наших преподавателей, если у них есть желание. Если желания нет, стараемся ограничить их от этого направления.
И зачастую студент выбирает – мы же не можем навязывать. Да, в некоторых случаях бывает, что качество танца идёт вразрез с желанием студента. Потому что многие люди ходят просто хорошо провести время – потусить, пообщаться, отвлечься, разгрузиться после работы. Таких людей очень много. Да, мы пытаемся параллельно с этим общением давать качественный продукт. Но многим ученикам даже неинтересен продукт – им важнее общение и тусовка, нежели научиться танцевать. Такое тоже есть.
— А ещё я видела внутренний конкурс шоу-номеров. Что это за форма работы? Мне кажется, в школах социальных танцев она не практикуется так широко: там уж если ставят номер – его сразу где-то показывают или куда-то везут.
— Ну, наша российская социальная тусовка пока очень негативно относится к конкурсам. И все говорят, что конкурсы и социальная тема – это разные планеты, не стоит их смешивать. Раньше отношение было очень негативным…
— Вот я бы не сказала. По крайней мере, с тех пор, как некоторые школы стали выезжать с шоу-номерами в Берлин, на другие фестивали.
Но, на мой взгляд, существует чёткая разница. Если что-то ставят в школе социальных танцев, это либо снимают на видео – и тогда это красивый проморолик, либо это везётся на тот же Берлинский фестиваль, и у постановщиков есть чёткое понимание, зачем они это делают. У вас я увидела внутриклубный конкурс.
— Во-первых, это делается для продолжения жизни студента в клубах. Для любого ученика необходим какой-то стимул, ради которого он занимается, – это самый первый критерий. И конкурсы, выступления – это один из стимулов, ради которых студент ходит в клуб.
Второе – это пиар своей школы: вот есть такая школа, такие ученики, такой уровень танцевания.
У нас не то, чтобы закрытая школа – рано пока смешивать социальную тему и GallaDance. Я думаю, это будет смешиваться, мы потихонечку к этому идём. Мы ни от кого не закрыты, просто часто различаются цены – поэтому социальная тусовка не может к нам попасть. Есть ещё несколько факторов.
Мы точно так же хотим, чтобы наши студенты развивались, чтобы их жизнь продолжалась. Поэтому мы проводим конкурс. Он, конечно, пока был не супермасштабный, но потихоньку мы растём.
Раньше у нас не было ничего – теперь есть вот это, завтра будет ещё больше. Думаю, постепенно мы начнём выезжать на открытые конкурсы; сейчас уже есть ребята, которые это делают.
Кстати, недавно наши ученики с преподавателями выступали на конкурсе «Кентавр». И мы с Ксюшей выступали когда-то в Берлине. Но всё это – время.
Антон Щербак и его школа существуют уже семь лет, он активно в этом развивается. Наши клубы существуют пятнадцать лет, но сальсу активно мы развиваем четыре с половиной года.
— Нет ли при этом противоречия между постулатом «многие студенты ходят к нам провести время» и намерением ездить на шоу? Потому что конкурсы шоу – это всё-таки профессиональный уровень.
-Здесь нет противоречия, потому что это всё – желание студентов. Кто-то приходит – и сидит в баре, а кто-то – фанатично занимается по нескольку раз в день, ездит на фестивали, старается чего-то добиться.
Я знаю много наших студентов, кто сейчас ходит и к другим преподавателям – к тому же Антону, к Олегу Соколову. Ходят и занимаются помимо GallaDance. А мы просто стараемся дать людям выбор. Если человек хочет поехать в Берлин с приличным лицом, – значит, мы создадим все условия для того, чтобы он сделал это лицо и туда поехал. Если не хочет – пожалуйста, никто не будет его туда толкать.
Хотя у нас есть определённая система, по которой студент может постепенно развиваться от одной ступеньке к другой. Иногда человек приходит просто провести время, а потом так загорается, что, наоборот, начинает своего преподавателя везде за собой таскать. То есть, он и сам учится, и ещё преподавателя начинает учить.
Есть у меня одна знакомая студентка, она очень любит бачату. И есть преподаватель, Саша Кузнецов, вообще он любит сальсу, «линию»; активно развивается, ездил на фестивали разные и мы даже выступали с ним в Питере и в Казани. А бачату он не очень любит, ну, не знаю, может быть, любил. (Улыбается). Но она пришла к нему и сказала: «Я хочу бачату». И он начал заниматься, ему это стало интересно. И теперь они вместе готовят шоу, сейчас собираются на какой-то фестиваль ехать – именно по бачате.
Разные ситуации бывают. От студентов многое зависит.
— Что дальше? Куда Александр Шабалкин вписывается в этой системе? Он уже менеджер или танцор?
— Я – всё в одном лице. Вот буквально сегодня приехал с фестиваля из Днепра, который бывший Днепропетровск; очень хороший был фестиваль кубинской культуры.
Семь известных кубинцев организовали «Empire Dance Company» — Yoannis Tamayo, Yanet Fuentes, Yoandy Villaurrutia, Diana Rodríguez, Freddy Clan, Ismaray Chacon Aspirina, Orliandys Miñoso. Вот, они были там. То есть, там было шоу, нереальное. Все мастер-классы вели они – никакой бачаты даже, только сальса и афро. Прокач был мощный.
Вообще я, в основном, занимаюсь «нью-йорком», но сейчас и в кубинской культуре тоже решил активно развиваться. Сейчас у меня новая партнёрша Валерия Лебедева, (с Ксюшей Сереченко в августе мы расстались), и с ней на этом фестивале мы выступали с шоу, танцевали тимбу – вот как быстро всё меняется.
Так что Александр Шабалкин – танцор, преподаватель, менеджер, ищущий человек, который будет развиваться, развиваться и развиваться.
