Норильск – наверное, один из самых труднодоступных городов мира. Расположен он в тундре за Полярным кругом, зима здесь длится девять месяцев в году, из которых два – полярная ночь. А температуры порой доходят до минус пятидесяти.
И всё-таки сальса в Норильске есть! О буднях самой северной танцевальной школы «Viva Latino» рассказывают её руководители Дина и Андрей Панормовы.
— Как вы оба оказались в танцах?
Дина: У нас дорога в танцы была разная.
Я не оказалась, я, наверное, там всегда была. Просто не помню времени, когда не танцевала, и, надеюсь, никогда не закончу.
Я очень любила балет и в детстве даже тайно посещала школу балета, пока родители меня не рассекретили.
У нас был Дворец творчества, мне повезло, что это было рядышком. И я ходила как бы на одно, а на самом деле – на другое. Всё открылось, только когда стала ощутимо прихрамывать. Дальше из балета меня, конечно, «ушли». Но я всегда искала возможность поучиться танцевать, это – моё второе дыхание, без этого нет жизни.
Учителей было много. Так получилось, что я много общалась с ребятами из разных стран. У нас зять из Мозамбика, и было большое землячество — очень много друзей из Гвинеи-Бисау, сирийцы из Мозамбика, Лаос. Мы все были дружны, я училась танцевать и играть на барабанах, это был хороший старт. А когда стала взрослой, стала обучаться более осознанно.
Андрей: А я начал заниматься уже в зрелом возрасте. В Норильске была школа братьев Малько. Это – спортивные бальные для детей, большая школа, много коллективов; всё это было при городском центре культуры. Я был знаком с Сергеем и Светой Малько, и мы всё время спрашивали: «Ну, почему ты не сделаешь группы для взрослых?» Была отдельная группа для женщин – женский междусобойчик, — но хотелось чего-то в парах.
В девяносто восьмом или в девяносто девятом Малько, наконец, решили организовать группу для взрослых. Что делать, было непонятно; нас учили всему понемногу – и вальс, и фокстрот, и самба, и танго.
Люди в возрасте тридцати-пяти – сорока лет приходили, и Серёжа пробовал выставлять им красивые линии. А у людей хондроз, и ничего не выставляется. В фильме «Давайте потанцуем» очень хорошо показано, как это бывает. Но там через несколько месяцев Ричард Гир уже красиво порхал по паркету; в реальности я таких случаев не видел.
В начале 2000-х Света привезла из Москвы сальсу, потом Сергей привёз аргентинское танго, и потихоньку начали развивать это направление. Точнее, основными оставались спортивные бальные танцы, но было ещё «баловство».
А в 2005 году Сергей уехал в США; в Сакраменто под Лос-Анджелесом он организовал «Академию Малько», она существует и сейчас. И он дал свой отеческий наказ, чтобы мы это дело не бросали, и продолжали его начинание.
Единственное, мы сразу ушли от бальных танцев в латиноамериканские. Когда Дина пришла в школу, она вела восточные танцы, а Павел Слипец вёл группу аргентинского танго. Собственно, с 2005 года мы этим занимаемся как преподаватели.
— Север, закрытый город. Город, где погода такова, что из квартала в квартал иногда приходится ехать на такси…
Дина: Я бы сказала, из подъезда в подъезд…
— Каково там продвигать латиноамериканские танцы?
Дина: Норильск – потрясающий город. Он очень отличается от всего, что я видела в своей жизни. Там нет деревьев, парков, нет скверов, набережных, аллей, там нельзя просто выйти погулять на улице. Кафешек очень мало. Если есть какие-то места, они – определённого назначения: Дворец культуры – кружки, Дворец спорта – секции. Вопрос: «А не сходить ли мне куда-то вечером?» — всегда стоял в Норильске остро.
Сейчас уже, конечно, полегче. Но когда я туда приехала, посмотрела на всё это такое замороженное: «Господи, тут хоть магазины есть?»
А основа социальных танцев – общение. Мы не даём людям спорт, мы даём людям общение, возможность творить красоту – как бы пафосно это ни звучало. Люди имеют возможность осуществлять свои детские мечты: кого-то не взяли в танцы в детстве, у кого-то не получалось. Они приходят, пробуют, рассказывают знакомым, потом приходят знакомые…
Цели и задачи у людей разные, но, в основном, это – общение. Людям хочется выйти из дома, провести время красиво. Да и сам танец – потрясающий. Вокруг холодно, а ты находишься где-то в Латинской Америке, слышишь шелест пальм, чувствуешь морской бриз, музыка уводит далеко…
Такого, чтобы двигать школу, как паровоз, никогда не было. Раньше было достаточно того, что люди о нас знали, и они приходили сами. Люди у настоже особенные. Кто-то живёт от отпуска до отпуска: вот он ходит в холодильнике, но знает, что через полгода у него отпуск, он едет в Доминикану, и вот там он будет жить. А всё остальное время он – как в спячке: работа-дом, работа-дом. И вот когда эту энергию лета находят у нас, люди начинают ходить к нам, и ходят долго. У нас есть ученики, которые ходят к нам по десять лет, есть супружеские пары, которые образовались у нас, да и мы сами, кстати. (Смеётся).
— Норильск – всё-таки город производственный. То, что женщины хотят танцевать – понятно. Как заставить танцевать серьёзных мужчин-шахтёров?
Дина: Сейчас у нас, наконец, пооткрывали фитнес-центры и группы, где можно заняться фитнесом, и мы всех женщин потеряли. Начинается набор – партнёрш нет. Но мужчины не будут же ждать, пока для них придёт партнёрша. И они уходят – видимо, ищут другие увлечения. Потому что они идут танцевать и общаться, и совершенно не ожидают, что окажутся соло. (Смеётся). Сейчас такой, достаточно кризисный момент.
Андрей: На самом деле, город горняков и металлургов. И периодически на местных форумах я задаю вопрос:
— Ребята, а почему вы не ходите на танцы?
— Да что я – гей, что ли?
— То есть, вот вы ходите в спортзал. И провести два часа в зале с мужчинами, потом вместе с ними сходить в душ – это по-мужски. А провести два часа с разными женщинами – это не по-мужски?»
И вот группа продолжающих у нас формировалась лет пять. Потому что, допустим, из годового набора у нас остался один партнёр, на следующий год – ещё один, и их стало двое. Потом – ещё один… Но те, кто остался, это уже не школа, это – семья.
Люди приходят с разными целями, кто-то приходит познакомиться. Есть стереотипы. «Школа латиноамериканских танцев» — и женщины приходят, ожидая Антонио Бандеросов, – чтобы все высокие и мулаты. Мужчины приходят с тем же самым – чтобы вокруг все были Дженнифер Лопес, все – в бикини, обязательно танцевали. И вот он, такой красивый и пузатенький, будет выбирать.
Не обнаружив ничего подобного, кто-то уходит, кто-то остаётся, как в клубе знакомств. У нас был интересный случай: девушка ходила года четыре, ходила везде – на восточные, на латину, на латину в парах. И в один прекрасный сентябрь в набор приходит её старый знакомый, – по-моему, одноклассник. И через два месяца они спокойно заканчивают танцевальную карьеру и начинают семейную жизнь. А ведь всё это время она уверяла: «Как здорово, танцы! Я так люблю танцы! Я никогда не брошу танцы!»
Кто-то уходит из-за проблем в семье. Например, женщина ходит на пары, а мужа заставить не может. И начинаются конфликты, потому что занятия в вечернее время и «что ты там с мужиками?»
— Жёсткий менталитет у вас там.
Андрей: Да, по-всякому.
А сейчас у нас бум фитнес-центров, их больше десяти – это много на наш город.
— Как всё-таки с распространением информации? Потому что вы – наверное, единственный в стране город без Интернета.
Андрей: Ну, не совсем прям без Интернета, но он худенький, маленький.
Дина: Выкладкой информации в Интернет занимаюсь я. Это занимает, наверное, раз в пятьдесят больше времени, чем в Москве. Элементарные фотографии перед выкладкой приходится ужимать до безобразия, и всё равно процесс занимает много часов. Поэтому у меня есть план: я заранее распределяю, что мне надо выложить. И делать это лучше ночью – связь всё-таки побыстрее.
Сейчас у нас появился более-менее быстрый Интернет в телефонах, и люди нас через него находят. А раньше все сидели в местных медиа-сетях, которые не требовали выхода вовне: всякие медиа-форумы – вся жизнь была там. Сейчас у нас появился Instagram, ВКонтакте и немножечко Facebook. То есть, в Норильске – своя специфика, на первый взгляд, – всё сложно. Но если эту специфику знать, то, в принципе, можно жить.
— Ещё момент. Город закрытый. Выехать оттуда можно только в командировку или в отпуск. Традиционные стимулы «а мы съездим на мастер-класс, фестиваль, а к нам привезут кубинцев» у вас невозможны. Как жить в таких условиях?
Дина: Так как мы лишены развлечений извне, стараемся делать мероприятия сами. Например, центр города, двухэтажный ресторан, мы делаем там вечеринку. Вечеринки могут быть разные: можно сделать в определённом стиле – Рио-де-Жанейро или гавайская.
И мы пытаемся привлечь людей мастер-классами, которые проводим сами.
Возможно, в какие моменты мы работаем как аниматоры. И просто для того, чтобы показать приходящим с улицы, что танцы – это здорово, иногда приходится сильно упрощать, и давать просто веселье, экзотику. У меня достаточно большой опыт работы в ресторанах, и иногда приходится так.
С другой стороны, у нас привозили коллектив, который пел сальсу, — «Alma Flamenco». Мы сами там, конечно, оторвались, но, в целом, я бы не сказала, что был ажиотаж, даже не все ученики нашей школы были.
То есть, мы, конечно, другие. Иногда даже цели и задачи другие.
— То есть, просто веселье и вывести народ из световой депрессии?
Дина: Нет, просто весельем тех, кто уже пришёл танцевать, не удержишь, нужна информация. Потому что, с другой стороны, люди у нас ездят, и очень редко кто в отпуск едет в Сочи. Все стараются поднакопить, и едут на Кубу, в Доминикану. От отпуска до отпуска экономим, но потом едем.
И когда народ приезжает куда-то и показывает хорошие танцы, их спрашивают: «Неужели вы из России?» «А покажите, как вы это делаете?» И такое рассказывала не одна пара. Так что, тех, кто уже у нас, нужно учить и учить серьёзно.
И, поскольку выезжать мы не можем, Интернет – мёртвый, посмотреть что-то на YouTube опять же занимает кучу времени, отслеживать всякие тенденции очень сложно. Но из того материала, который удаётся увидеть, мы стараемся взять максимум, чтобы передать это нашим студентам. И сами, выезжая в отпуск, стараемся заниматься.
То есть, например, я увидела Диану Родригес – и целенаправленно поехала к ней на урок. По времени у неё как раз не было ни семинаров, ничего; это был просто урок, и мне было важно всё – как она ставит ноги, держит спину – то есть, я ловлю, я просто ем! Потому что я должна набрать в клюв и, не расплескав, привезти в Норильск. Вот так получается поддерживать уровень.
— Кстати, а что у вас с жанрами? В школе же не только сальса.
Андрей: Основные направления в настоящее время – сальса, бачата, бразильская самба. 
Пробовали танец живота. Пробовали брать людей на работу – набирать детские группы. Но детские группы у нас набирать сложно, потому что у нас аренда, соответственно, группы платные. А в городе детское танцевание развито очень хорошо – у нас много танцевальных коллективов.
И как-то, с одной стороны, люди жалуются: «Моего ребёнка никуда не берут – потому что полноватый, глуховатый, ещё что-то». Мы говорим: «Приводите». «А где вы находитесь? Ой, одна остановка на такси? Ой, пятый этаж? Нееет».
Хотя сейчас у нас зал в круглосуточной аренде, там есть и возможность, и желание делать дополнительные группы.
Дина: Например, ходят девочки на сальсу-соло. Но соло – оно же обязывает – держать спину, ножку тянуть. Для этого нужна какая-то основа. Была мысль приглашать педагога по классической хореографии. В бразильской самбе тоже без спины и без выворотности ты не будешь смотреться. То есть, были планы, чтобы человек занимался с детьми и со взрослыми по желанию. Но пока нет.
— А вы пытались устроить мероприятия помимо формата «школа сняла ресторан»? На «Норникель» выйти, в конце концов, рассказать, что есть вот такой вид досуга. У вас же построили новый развлекательный центр, там, по крайней мере, площади есть.
Андрей: Попыток пока не было. Но вот в этом году после открытия фитнес-центров у наших крупных предприятий – «Норникеля», «Сбербанка», торговых сетей — появились так называемые корпоративные абонементы. То есть, предприятие выкупает по безналу сколько-то абонементов – и сотрудники ходят. Мы бы тоже хотели попасть в эту нишу.
Потому что к нам ходят люди даже за пятьдесят, студенты у нас почему-то не танцуют – «это немодно». То есть, к нам приходят где-то после тридцати.
Дина: Потому что студенты у нас уезжают из города.
Андрей: И иногда мы смеёмся. Приезжают люди, например, из Краснодара, рассказывают: «У нас школа танца набирает людей до двадцати пяти». И мы: «Что? Вы там ещё перебираетесь?» Мы набираем всех.
Хотя, безусловно, есть ещё проблема отношения. Заканчивается занятие по восточному танцу:
«Ой, чтой-то я не вспотела?»
«Девушки, у вас душа раскрылась?»
«Чо? Говорю, не вспотела я».
То есть, есть массовое отношение к танцам как к фитнесу, и нужно, чтобы ноги после занятия гудели. А это совершенно не всегда так бывает, особенно, когда работаешь над мелкой техникой. Ещё мы не ставим задачу подготовить людей на соревнования. Бывают же разные соревнования на фестивалях.
Но иногда люди приходят и говорят: «Вот я выехал куда-то, сижу и смотрю: американцы танцуют, французы танцуют, чехи танцуют, в Москве – тоже танцуют. А я сижу и смотрю, какие они классные. Вы меня научите?»
По поводу распространения информации. Школа существует очень много лет. И всё равно бывает, что люди приходят: «Знаете, а я о вас не слышала!»
— А в Норильске такое вообще возможно?
«А мы есть в соцсетях».
«Нет, я это не люблю».
«А мы даём объявления в городскую газету».
«Нет, это я сразу выкидываю».
«А мы на площади были».
«Не видела».
«А в поисковике?»
«Ой, у нас такой Интернет».
Хотя благодаря Дине не узнать в Норильске о нашей школе невозможно. Если ты интересуешься танцами, конечно.
Дина: А ещё в этом году благодаря городскому отделу молодёжной политики мы делали танцевальный марафон. 
Они нам помогли с оборудованием, с площадкой. Дело в том, что идея меня накрыла очень поздно. Все площадки планируются минимум за полгода – мы это сделали за неделю: просто пришли и сказали: «Нам надо». И ребята разбились, но дали нам оборудование.
И были мастер-классы, и люди просто проходили мимо, смотрели, как ребята танцуют.
— А день города у вас когда?
Андрей: Третье воскресение июля. День металлурга и День города.
Дина: На День молодёжи паркурщики что-то там показывали, и мы вышли танцевать. Тоже люди имели возможность с нами познакомиться.
Я ещё хотела про «Норникель» добавить. Это – градообразующее предприятие, основной спонсор в Норильске. И у них очень много грантовых программ, они вообще очень много всего делают.
Но это – немножко другой уровень. Если ты обращаешься за спонсорской помощью, нужно иметь, что показать. А для того, чтобы иметь, что показать, нужно иметь другие масштабы. И вот здесь у нас пока замкнутый круг, нестыковка.
— Я как раз хотела спросить: получается, поскольку народ у вас возрастной, шоу-номеров вы не ставите?
Дина: Я ставила, но это выглядит немного в стилистике кабаре. Народ выходит, танцует, и только потом становится понятно, что это вообще поставлено.
Так что шоу – это, в основном, мы с Андреем – ты, да я, да мы с тобой. Я сама танцую бразильскую самбу, на какое-то время уходила, сейчас возвращаюсь.
— Так, про что ещё не поговорили? Про творческие планы.
Хором: Выжить!
Андрей: Основная наша проблема много лет – это площадки. То есть, специализированные хореографические залы в Норильске есть, но они все заняты детскими коллективами.
— Но ведь под сальсу не нужен суперзал со сценой…
Андрей: «А у вас очень пыльно?»
«А у вас душевые есть?»
«А вы полотенца выдаёте?»
— То есть, фитнес сформировал уровень требований?
Дина: Да, так получилось.
Андрей: Основная проблема у нас сейчас – помещение: у зала, где мы когда-то начинали и проработали весь прошлый год, меняется собственник. Соответственно – мы дорабатываем в нём до мая и, скорее всего, там не останемся.
И за десять лет работы мы побывали, наверное, на всех площадках Норильска — в молодёжном центре, в Доме культуры, в развлекательном центре (там ни зеркал, вообще ничего). 
Потом несколько лет были в фитнес-центре, потом – в зале, где проводятся дискотеки…
То есть, мы объехали, наверное, весь Норильск, а каждый переезд – это потеря учеников. Тем более, когда построили этот новый досуговый центр – уровень запросов очень поднялся. Стало сложнее.
Дина: А в порядке мечтаний очень хотелось бы сделать школу со своими классами, где занимались бы и взрослые, и дети, где можно было бы сделать шоу-группу. Чтобы благодаря шоу-группе была более активна популяризация. Чтобы появилось больше сочувствующих, которые пойдут на концерты тех же самых сальса-групп.
Хочется, чтобы было больше и танцующих, и сочувствующих. Тогда можно будет показать больше, чем есть, сделать много интересного. Потому что, когда ты борешься просто за выживание и за хлеб насущный, — это очень сложно.
