В 2015 году умы будоражила самая юная участница шоу-номера — восьмилетняя Соня. С её преподавателем мы говорим о детской группе по сальсе, школе мечты и о том, как сделать вечеринку в городе, где сальсы много.
— Традиционный первый вопрос: откуда в жизни появилась сальса?
— Сальса в жизни появилась случайно. Я профессионально занимался бальными танцами и хорошо знал руководителя студии “Tequila Dance» Артура Кондракова. И как-то он пригласил меня на сальса-вечеринку. Я пришёл, мне очень понравилось – красиво, интересно, музыкально, все танцуют.
Но я понимал, что это – другая культура, другое направление, что я не умею его танцевать и поначалу очень стеснялся. Артур даже подходил к девочкам и говорил: «Вот там мальчик, он неплохо двигается. Пригласи». И я начал присматриваться, копировать.
— Я знаю, что иногда у тех, кто занимался бальными танцами, бывает впечатление, что танцующие сальсу танцуют как-то «неправильно».
— Нет. Такого не было. Возможно, я не сразу понял сальсу NY. На тот момент её, во-первых, в Питере танцевали немногие, а, во-вторых, я о разделении направлений не знал, смотрел на окружающих и пытался танцевать «просто сальсу».
Через какое-то время Таня Ларшина (тогда она была Медведева) пригласила меня поучаствовать в конкурсе «Петербург танцует соушл». Я согласился, и как раз она рассказала мне про разные направления, и что мы будем готовить импровизацию в LA.
Мы заняли на конкурсе первое место, и потом я начал смотреть какие-то видеоуроки, изучать направления более детально; если до тех пор пытался просто двигаться, то теперь стал разбираться, что от чего. Это был 2006 год.
В 2008 году касино и LA схематично я танцевал. А в 2009 меня пригласили ассистировать в «Miami Dance», это было лестно. В основном занятия вела Евгения Баранова (на тот момент она была Ройзман), а я только немного помогал.
Через какое-то время выяснилось что ей нужно выступить с номером на конгрессе в Гамбурге, а партнера не оказалось. На тот момент я еще был студентом, и денег на поездку у меня не было, а до конгресса оставалось буквально две недели. Но Женя расписала мне, что мы будем выступать на одной сцене с Эдди Торресом, насколько это круто и престижно, и я согласился.
— Шоковая терапия какая-то, ещё же номер надо было поставить…
— Готовый номер у нее был … Но проблема была ещё и в том, что я особо не танцевал «нью-йорк», не слышал «двойку»…
И тогда Женя сказала: «Номер ты выучишь, я в тебя верю. Денег я тебе дам, отдашь, когда сможешь». Она, правда, очень переживала и очень хотела, и номер мы, в итоге, подготовили.
Слетали в Гамбург, я посмотрел на Эдди Торреса, что такое конгресс, как танцуют люди, сходил на все семинары, которые там были – и начал пытаться танцевать «нью-йорк», потому что это было красиво. Мне понравились выступления, музыкальность, мягкость, пластика Эдди Торреса. Я слышал живой звук – многое в моём восприятии поменялось.
Вот так получилось – я полетел на конгресс, потому что попросили, а на семинары пошёл, потому что для нас – выступавших – давали фулл-пасс. А до этого я за сальса-событиями не следил, просто иногда ходил на вечеринки. А уже потом стал ходить на все мероприятия, которые были в Санкт-Петербурге.
К тому времени я, конечно, уже вовсю танцевал, смотрел записи. Со многими перезнакомился, даже пытался делать какие-то вечеринки. Съездил ещё раз на конгресс в Гамбург, съездил на фестиваль в Италии…
В 2011 году родилась идея сделать какую-то объединяющую вечеринку – не от лица школы, а чтобы на неё пришли все преподаватели, ученики, друзья. Придумалось название – «New York Party», и впервые она состоялась в 2011 году, в честь моего дня рождения.
Я просто зашёл в каждую школу, подошёл к преподавателям и пригласил их на день рождения. И они все пришли с учениками, было круто. Женя Баранов помогал, «Барашки» диджеили [1], мероприятие было вечернее и полностью некоммерческое. То есть, бесплатное для гостей.
Потом, поскольку всё прошло удачно, решили сделать ещё вечеринку – в честь дня рождения другого преподавателя. И потом уже стали делать вечеринки ночными. Но в 2013 году у нас, к сожалению, начались разногласия и по вечеринке, и по школьным занятиям. В общем, мы разошлись.
Помню, я очень переживал, не хотел ни в какую другую команду, но через пару месяцев понял, что хочу преподавать. Тогда я пригласил своего хорошего знакомого Илью Подпального (он тогда танцевал сальсу LA, но не преподавал), и предложил делать свою школу…
— А на что был расчёт? Питер ведь, с точки зрения школ – не пустой город. Есть “Miami Dance”, нынешняя «BeeSalsa». Есть «Salsa+», есть Карлос Торрес, есть DanceHighSchool… Как было туда втесать ещё одну школу?
— DanceHighSchool появилась позже. А я просто понимал, что больше не хочу ни с кем ссориться. К тому моменту я понял: у меня появился свой взгляд на обучение – потому что был опыт и в бальных танцах, и в сальсе; и тут всё как-то аккумулировалось. Но я подумал: если я приду в какую-то другую школу, со временем тоже могут возникнуть разногласия.
В своём методе я видел успех: понимал, что могу сделать шоу-номера, дать ученикам практики и правильное обучение. Я не рвался захватить долю рынка, мне просто нравилось преподавать.
— Но ведь коммерческий момент в школе всё равно присутствует. Независимо от желаний организатора аренду-то надо окупить.
— Когда мы только организовывали школу, коммерческого интереса не было вообще. Я учился в университете телекоммуникаций, и весь мой интерес карьеры и заработка был направлен туда. Потом я окончил университет, поступил в аспирантуру, начал работать инженером связи. То есть, доход и планы карьерного роста были, а студия появилась просто потому, что мне нравилось преподавание.
Это, наверное, до сих пор, по большей части профессиональное хобби. Сейчас студия уже большая – у нас три зала, но бизнес это, наверное, процентов на пятьдесят. Студия – это наше с Ильёй детище, мы его развиваем.
— Как складывался облик этого детища? Сейчас ведь в «25.5» не только сальса?
— Когда мы только решили организовать школу, то примерно полгода искали зал. Сначала у нас был маленький зальчик 45 квадратных метров и одна раздевалочка. Там мы просуществовали два с половиной года. Там была сальса и бачата, параллельно с сальсой всегда шёл реггетон.
А когда вышли в нули, то не стали выдерживать паузу, и переехали. Теперь у нас двести квадратных метров, три зала, две раздевалки – всё очень красиво. А поскольку появилось больше возможностей, то захотелось открыть ещё и современные направления, причём создать команду не хуже, чем в сальсе.
Я считаю нашу команду преподавателей по сальсе достаточно сильной, а над современными направлениями мы работаем. Например, хип-хоп и локинг у нас преподаёт мой хороший друг и действующий чемпион мира по локингу.
— Хорошие друзья…
— (Смеётся). Да, так совпало. Но на самом деле важна не именитость преподавателя, а его умение говорить с учениками, харизма и танец. И мы стараемся выбирать преподавателей и по социальным жанрам, и по современным.
— Кстати, в жизни почти каждой школы есть довольно критический рубеж, когда в ней перестают преподавать только основатели и их друзья, а появляется наёмный штат преподавателей…
— Это когда школа переходит просто в бизнес. У нас пока такого нет. Надеюсь, и не случится.
У нас большинству преподавателей занятия – это отдушина, в удовольствие. И преподавание, и вся тусовка. Мы тут собираемся, веселимся. Конечно, какие-то финансовые вопросы у преподавателей иногда возникают, и тогда мы пытаемся понять их, а они – нас. Пока что мы все – друзья и одна тусовка, нет такого, что преподаватель «пришёл-отработал-ушёл». Кто-то к нам приходил, кто-то – уходил, но остаются только те, кто разделяет наш подход.
— А подход – это «всё для ученика»?
— Ну, во-первых, всё должно быть качественно. Во-вторых, дополнительно к занятиям у нас есть практики, где преподаватель присутствует. Сейчас их стали делать многие школы, а в 2013 году мы, по-моему, в городе были первыми.
— Как вообще организован день? Вот мы разговариваем в десять вечера, занятия в разгаре. Они до скольки?
— До одиннадцати.
Всё на самом деле гораздо легче, потому что нас с Ильёй двое, и мы очень хорошо друг друга понимаем. Он ведёт занятия три раза в неделю, я веду занятия три раза в неделю. В каких-то моментах он меня может заменить, а я – его. Наверное, одному руководить студией было бы тяжело, а так – мы помогаем и где-то дополняем друг друга.
— Ещё не могу не спросить про девочку Соню. В школе есть детская группа? Каково это – учить таких маленьких сальсе? Что в преподавании там привнесено из бальных танцев, где маленьких учат?
— На самом деле эта группа возникла оттого, что в Европе все дети давно танцуют. Я видел много детских видеозаписей, и задумался, а почему у нас такого нет? Ведь многие люди танцуют сальсу и не могут отдать на неё детей просто потому, что никто из преподавателей не ведёт такие группы.
Я вот к преподаванию отношусь серьёзно: школа и есть школа. Я вот своим взрослым ученикам даю домашние задания…
— Делают?
— Да, мы стараемся с разных сторон к этому подойти: например, организуем конкурс на лучшую соло-связку. Ученик должен самостоятельно составить соло-связку длиной в сорок секунд. Главная задача – чтобы это было музыкально, мы объясняем, как это сделать. Для кого-то стимулом становится приз – билет на вечеринку, скидка на занятия или конгрессы, если удаётся договориться с организаторами.
Второе – я всем говорю, что готов позаниматься с ними индивидуально бесплатно, отработать всё, что в связке не получилось. То есть, получить обратную связь и знания – ещё один стимул.
Третий момент – объяснить людям, как важно, чтобы они сделали это сами. Потому что, если они будут просто, как обезьянки, повторять движения преподавателя, то не поймут, что такое музыкальность и не попытаются прислушаться к музыке.
Я недавно проводил семинар по музыкальности, где пытался объяснить, что музыкальность похожа на гоночную трассу: если выйдет любитель, он её обкатает очень далеко от траектории, а профессионал обкатает близко. То же самое – танцор в музыке: дилетант не попадёт ни в один акцент, не услышит, где заиграла труба, не сможет отразить музыку в движении. А профессионал, который отработал определённые приёмы, – как услышать музыку, как она может себя повести, как отразить её в движении, — станцует максимально точно.
Музыкальность похожа на гоночную трассу: если выйдет любитель, он её обкатает очень далеко от траектории, а профессионал обкатает близко. То же самое – танцор в музыке: дилетант не попадёт ни в один акцент, не услышит, где заиграла труба, не сможет отразить музыку в движении. А профессионал, который отработал определённые приёмы, – как услышать музыку, как она может себя повести, как отразить её в движении, — станцует максимально точно.
Кстати, недавно спрашивал у учеников, что такое танец. Все сказали, что это эмоции, всё, что угодно… Но ведь самое простое определение танца – «это отражение музыки в наших движениях». Если человек просто приседает под музыку, ещё нельзя сказать, что он танцует.
— Как часто проводятся конкурсы на соло-связку? Это ж призов не напасёшься?
— Раз в три месяца. Ну, приз ведь не обязательно пасс. Сейчас это – скидка на безлимитный абонемент и два билета на «New York Party». Я считаю, что это – хороший приз, понятно, что ученики стараются. У них может не получиться, но я им говорю: «Главное – отношение. Если вы стараетесь, то и я пойду вам навстречу». Если человек старается – я буду вкладывать в него силы, душу… «Если вам не надо – ограничимся занятиями в студии».
— Вот пока у нас возникло название вечеринки… Как найти для неё музыкантов, как уговорить музыкантов сыграть на подобном мероприятии?
— Я просто не отношусь к этому, как к бизнесу. Проблема в том, что для многих руководителей студия – это их работа, основной доход. К сожалению, сейчас в Питере крутых групп не так много – «Cuba Jam» и «Descarga» распались. Хорошей качественной музыки стало меньше.
Но как-то я случайно сходил в филармонию джазовой музыки, на афише было написано: «Латиноамериканский джаз. Группа «Alexander Latin Band»». До того я вообще о них не слышал, а тут сходил – и мне понравилось.
После концерта я подошёл к их руководителю и предложил сыграть. Так состоялся первый концерт два года назад, входной билет был 350 рублей.
Помню, тогда я ещё очень переживал, что может прийти немного людей. Но на концерт пришло 260 человек!
— Ого. А как сделать такую рекламу?
— Мне кажется, люди сейчас достаточно привередливы, им сложно угодить. Но ещё люди разрозненны. То есть, те организаторы, которые делают вечеринки в пятницу, всё равно будут их делать. Поэтому «New York Party» я делаю раз в четыре месяца с призывом прийти на неё всем школам без разделения. И, в принципе, большинство приходящих этот призыв слышат.
— То есть, вечеринка не школьная, а «встали на высокий столб и, не дыша, держим нейтралитет?»
— Да. Она проходит в больших ресторанах, обязательно есть дресс-код. Если есть шоу-программа, то это один-два номера, которые я заранее просматриваю. То есть, пытаюсь сделать, чтобы это было интересно, качественно и доступно. Сделать это сложно, но возможно.
Когда вечеринка создавалась, она изначально создавалась так, чтобы мне было на ней хорошо. То есть я понимал, что я хочу от вечеринки, и старался сделать именно так.
Например, если я иду на вечеринку, у меня в какой-то момент могут быть финансовые трудности; но, если вечеринка доступна, я на неё пойду. Я хочу, чтобы там играл хороший диджей. Меня утомляют длинные мастер-классы и длительная шоу-программа, тем более, она не всегда бывает качественной. Всё это я видел даже на конгрессах и постарался учесть.
И каждый раз есть что-то новое. Например, на одной из NY Party мы сделали бесплатный стол текилы: просто сдвинули два стола, поставили текилу, рюмки, лимоны, соль.
Если я иду на вечеринку, у меня в какой-то момент могут быть финансовые трудности; но, если вечеринка доступна, я на неё пойду.
Я хочу, чтобы там играл хороший диджей.
Меня утомляют длинные мастер-классы и длительная шоу-программа, тем более, она не всегда бывает качественной.
И каждый раз есть что-то новое.
— Давайте всё-таки вернёмся к девочке Соне. Когда танцуют маленькие кубинцы – это одно, у них перед глазами взрослые. А Сонечка откуда появилась?
— Было так: я решил сделать сальсу для детей, но не знал, как их набрать. У нас до сих пор сложности с детской группой, там занимается восемь человек. В итоге я написал танцующим родителям, те привели своих детей, потом рассказали знакомым, ещё двое пришли по объявлению.
Набралось десять человек, мы начали учить касино и руэду, было круто. Но потом на лето все разъехались, и осталась только девочка Соня. Пришлось учить её «нью-йорку» и ставить шоу-номер. Поставили, пару раз выступили в Санкт-Петербурге, в том числе, на «Easy Sunday». [2] После этого ещё одна школа, где как раз учились родители наших юных танцоров, тоже открыла детскую группу.
Мы в центре, а они жили как раз в том районе где была эта школа, и ребята решили водить детей туда. В итоге к осени наша детская группа практически распалась, пришлось набирать её заново. С одной стороны, обидно, с другой – призыв к другим школам открывать детские группы сработал, это приятно.
Раньше девочек и мальчиков было примерно поровну, поэтому танцевали касино, так как детям интересно было в руэде. Сейчас девочек больше, поэтому даю «нью-йорк», и работаю так же, как со взрослыми. То есть, собственных связок они, конечно, не составляют, для них это сложно. Просто задаю повторять движения, которые мы прошли на уроках.
На занятиях практически не балуются, я веду занятия строго, так же, как и со взрослыми.
— А как маленьким объяснить про общение партнёра и партнёрши в паре. Ведение объяснить ещё реально, но как объяснить обмен эмоциями? Для меня в своё время было открытием, что в бальных подобные вещи объясняют достаточно поздно, и много лет ребёнок танцует, просто повторяя за тренером. Но ведь реально сложно же.
— Сложно, но учим. Я объясняю партнёру, как вести, партнёрше – что надо слушать и ждать. Про музыкальность им ещё рановато – даже Соня занимается всего один год.
Но вообще стараемся вести занятия разнообразно. Иногда слушаем инструменты на salsa beat machine, хлопаем… Преподаю я в паре с Анастасией Макеевой, вообще на всех парных курсах занятия ведет два педагога. Иногда это удобно тем, что кто-то один может позаниматься с отстающими, а кто-то – с продвинутыми. (и каждый может объяснить соответствующую партию, партнера и партнерши)
— Что будет дальше?
— Сейчас всей школой готовимся к отчётному концерту, он будет осенью. Будем делать новые шоу-номера и с Соней, и с Даниэлем, и с Вероникой – у нас на подходе новая звёздочка. Постараемся удивить.
— В ноль-то вы выйдете – с тремя залами в центре?
— Ооох. Будем на это надеяться.
______________
[1] Имеется в виду Евгений Баранов, за которого к тому времени вышла замуж Евгения Ройзман. Теперь в анонсах мероприятий они значатся как «Los Barashkis».