Мы продолжаем публиковать перевод работы британского исследователя Loo Yeo.
Обращаясь на Запад
Политические песни и танцы.
Наша история началась в дореволюционной Франции, во времена правления Людовика XIV, который фактически превратил танцы в один из механизмов политического контроля. (Примечание переводчика: Людовик XIV — один из тех, кто сделал для развития танцев в мире очень много, например, во многом он стоял у истоков балета как отдельного явления).
Достаточно знатное для того, чтобы добиться королевских милостей, дворянство должно было знать и те новейшие шаги, которые только что изобрёл королевский учитель танцев. Танцы при дворе были родом деятельности, с помощью которой можно было, в том числе, продемонстрировать своё согласие с волей короля.
Новые танцевальные фигуры появлялись очень часто. И аристократам не оставалось ничего иного, как, оставлять родственников в Версале изучать нововведения. Оказавшись фактически в заложниках, эта дворянская родня превращалась для короля в мощный рычаг для контроля над аристократией.
Сам король был прекрасным танцором (Примечание переводчика: Луи XIV танцевал действительно сложные партии. Он был на сцене с четырнадцати лет и до тех пор, пока позволяла физическая форма. Вот тут можно почитать поподробнее ). Любимыми танцами монарха были менуэт и контраданс.
Нас особенно интересует последний. Мнения о том, откуда появилось название танца, различны. Основная версия говорит, что оно возникло из сочетания двух слов «country» и «dance» — то есть «сельский танец». Вторая популярная теория утверждает, что название появилось от способа, которым он изначально танцевался – линия мужчин напротив (контра) линии женщин.
Некоторые танцевальные фигуры (мужчина стоит слева, женщина справа, при этом левой рукой он ведёт её за правую, а правую в это время проводит круг вокруг её спины), вероятно, ведут свое происхождение от закрытой позиции контраданса.
Из Версаля контраданс проник к двору Испании (Примечание переводчика: супругой Короля-Солнце была Мария-Терезия (1638—1683), инфанта Испанская), где он обрел название contradanza (контраданза). Дальше оба танца (и контраданс, и контраданза) разными путями проложили себе путь на Карибы во времена колонизации Америки и островов Карибского бассейна.
Здесь стоит отметить, что каждый из островов в результате исторических перипетий оказался поделён на две части. Гаити был разделен между французским Санта- Доминго (современное государство Гаити) на западе острова и испанцами – Испанское Санто-Доминго, или Эспаньола (современная Доминиканская республика) на востоке острова.
Куба, лежавшая на запад от Эпаньолы тоже была географически поделена – испанская колониальная администрация обосновалась на западе — в Гаване. Восточная Куба, известная как область Ориенте, была трудноуправляема из-за отделявших её болот.
Итак, контраданс прибыл в Санта-Доминго с французскими колонизаторами, а контраданза в Гавану — с испанскими. Там их ждал новый этап истории сальсы – влияние Африки.
Религиозные песни и танцы
Основной испанской монархии в её внутреннем правлении и внешних экспансиях был католицизм. Ватикан благословил колонизацию американских земель, поставив условие: колонизаторы «гуманизируют» американских индейцев путем обращения их в католическую веру. Так церковь расширяла свое влияние.
Однако и сама Испания очень нуждалась в ресурсах Нового света для поддержания экономики – она как раз вела войну с протестантскими Нидерландами. В этих условиях монархи вынуждены были отстаивать своё право на власть.
Но доходы от колоний падали, так как местное население (Примечание переводчика: индейцы, например, араваки) повально погибало – кто от привезенных из Европы болезней, кто от истощения. Испанцы считали их ленивыми, к тому же индейцы, привыкшие выменивать у завоевателей только то, что они сами хотели, не могли послужить основой для экономики, основанной на труде.
Всё это привело к тому, что европейцы начали массово завозить как рабочую силу для колоний рабов из Африки. И, в конце концов, местного (индейского) населения на островах Карибского моря практически не осталось.
Есть очень немного свидетельств, что индейцы вообще внесли какой-то вклад в развитие сальсы. Возможно, это всего несколько слов, — например, areito или Quisqueya (в значении Эспаньолы, испанского Санто-Доминго). Или Borinquen (как называла Пуэрто-Рико индейская народность таино).
Европейские колонизаторы имели множество плацдармов для охоты за рабами на западном и отчасти на восточном берегах Африки. Но утверждать, что все работорговцы были белыми, означало бы согрешить против исторической правды. Многие правители йоруба охотно продавали в рабство своих противников в междоусобных конфликтах. (Примечание редактора: йоруба — группа племён, населяющих западную Африку от устья реки Нигер до Гвинейского залива – современные государства Нигерия, Того, Бенин, Гана. Рабы в Латинскую Америку поставлялись, в том числе, из этого региона). Так, йоруба и банту попали на Кубу и Гаити. Оба народа принесли с собой свои религии и структуры своих ритмов.
По политическим причинам испанцы вынуждены были демонстрировать истовую приверженность католицизму даже среди рабов. Йоруба испытывали сильное давление со стороны хозяев, однако нашли выход. Им удалось сохранить веру в оришей путём «сдваивания» их с католическими святыми.
Например, Чанго – бог пламени, страсти и войны – он был объединён со святой Варварой. Такая уловка позволяла рабам уверять испанцев:«″Чанго″ – это имя святой Варвары на наречии йоруба». Подобная практика, по-научному называемая синкретизацией, привела к появлению сантерии, — того комплекса верований, который существует на Кубе до сих пор
(Примечание переводчика: вот тут чуть подробнее.
Примечание редактора: Вообще синкретизация была обычным явлением у языческих народов, принимавших христианство. Например, у славян мы наблюдаем частичную передачу функций древнего женского божества-покровительницы домашнего хозяйства святой Параскеве, а функций языческого бога Велеса – покровителя домашнего скота – святому Власию. Однако славяне отождествляли древних богов со святыми осмысленно: имя «Власий» похоже на «Велес», а святая Параскева была, по-видимому, одной из первых известных в славнских землях святых жён. У кубинцев синкретизация оришей со святыми имеет более поверхностный характер: предложенные испанскими хозяевами иконы использовались для обозначения ориш, в то время как все остальные элементы – обычаи, ритуальные танцы, посвящённая оришам ритуальная пища — христианского влияния не испытала).
Следы религиозного синкретизма до сих пор бытуют в сальсе — например, в словах песни “Que Viva Chango”.
Испанская экономика требовала от рабов большой отдачи, поэтому они проводили в полях всё больше и больше времени. Испанский раб обладал гораздо меньшей религиозной и социальной свободой по сравнению с французским. Так возникала и всё более увеличивалась напряжённость между Эспаньолой и французским Санто-Доминго. Испанцы полагали, что французы угрожают основам их экономики и властной структуры. Две колонии оказались втянуты в целый ряд вторжений и мелких стычек, остатки былой вражды ощущаются в отношениях стран и до сих пор.
Волнения вызвали первую волну эмиграции на Кубу французских колонистов. (Примечание редактора: обычно главной причиной эмиграции французских колонистов называется революция 1791-1804 годов на Гаити. Гаити тогда добилась независимости от Франции и отмены рабства. В начале 1804 года в стране также произошла массовая резня белых поселенцев, в которой погибло более сорока тысяч человек. Те из них, кому удалось спастись, и переселились на Кубу).Переселенцы привнесли в кубинскую музыку свои и вызвали появление новых ритмов. Эмигранты с Гаити осели в основном в местности Сьерра-Маэстра – горном районе провинции Ориенте, в окрестностях Сантьяго-де-Куба.
Город Сантьяго имеет репутацию родины музыкальной и политической революции. Первая волна эмигрантов прибыла туда ещё в конце XVIII века. Они привезли в с собой креольскую контраданзу, которая уже содержала некоторые африканские элементы – в наборе инструментов и особенностях исполнения.
Например, существенным было появление синкопированного пятидольного ритма, который называли cinquillo. Этому ритму суждено было сыграть важную роль в становлении латиноамериканской музыки.
Вторая волна эмигрантов с Гаити прибыла на Кубу в 1850-х. Их приезд способствовал рождению кубинского сона.
Источник
Перевод Валерии Чернышовой и Дарьи Менделеевой.
