Вячеслав Заславский известен не только как блестящий танцор и автор интересных семинаров по музыкальности, но и один из самых думающих и глубоких людей в сальса-сообществе.
С ним мы говорим о том, чем сальсерос отличаются от остальных людей, как можно жить, танцуя, и о том, к чему приводит жизнь «против течения».
— Ты пришёл в сальсу в двадцать семь лет, то есть, достаточно поздно. Помнишь свои ощущения тогда? Танец – как это воспринималось?
— Со мной очень вовремя произошли какие-то изменения.
Сам процесс танца – то, что я увидел перед глазами, — превратился в некое волшебство, очень много изменил в моём мироощущении. И это затянуло, как воронка.
Когда живёшь в определённом ритме, в некоей зоне некомфортного комфорта, а потом видишь нечто, что ты по-настоящему любишь и что тебе нравится… И ты сравниваешь это с тем, что имеешь, – не с точки зрения места, а с точки зрения процесса.
Тогда возникают некие весы, на которых ты взвешиваешь то, что ты делаешь и то, что ты видишь… И когда происходит такая переоценка – у тебя сильно меняется сознание.
— Люди и жизнь стали восприниматься как-то по-другому, после того, как появились танцы?
— Не знаю, что из чего выходит. Я всегда достаточно сильно любил людей и соответственно воспринимал их. Просто, когда меняется окружение, когда в нём появляются люди, более склонные к взаимодействию, — соответственно, меняется состояние.
И то состояние, в котором я находился внутри танцевальной тусовки, мне нравилось гораздо больше, чем то, когда я целый день сидел в машине, ни с кем не разговаривая.
Просто сальсерос – хорошие люди. Не скажу – большинство или меньшинство, но люди, которые танцуют, — определённого склада. Ведь танцуют не все. Так вот, те, которые по-настоящему хотят танцевать, — очень для меня правильные.
Они думают немножко по-другому, в них развито творческое начало. То есть, человек, который думает, как бы ему после работы пойти потанцевать, — другой по сравнению с тем, кто думает, как бы поесть, поспать или посмотреть телевизор.
Даже люди, которые думают, как бы покататься на моцике, — они тоже клевые, но мне ближе танцующий народ. Танцующий, рисующий, поющий – творческий. Мне интереснее с такими людьми.
— А ты сам стал меняться после того, как появились танцы? Причём ты ведь случайно увидел сальсу – не знал, что искал.
— Танцы появились вовремя.
Та ситуация, в которой я тогда находился, и мощное желание что-то изменить, привели меня к танцам. Могло, наверное, привести к другому, но привело к танцам. Значит, танцы должны были произойти. Я больше об этом думаю с такой точки зрения.
В моей жизни не хватало происходящего, обновлений, изменений, ситуативных моментов. Было всё очень чётко и понятно — по каким-то правилам, по определённым схемам. И в какой-то момент это превратилось в рутину, неинтересную и скучную.
Ситуативные моменты – это события, но не только. Например, каждый человек, который встречается мне на пути, — событие. И чем больше хороших людей встречается – тем больше у меня событий.
Соответственно, когда встречаются не очень хорошие люди, — это тоже события – обучающие.
Ну, и сам факт танцевания – он окрыляет. Процесс творения чего-то — тайна. Танец — это то, что происходит и пропадает. Это как картина на воде: она остаётся у тебя в памяти. И каждый раз эта картина – новая.
— Но как тогда получилось, что любимое занятие появилось сравнительно поздно и так неожиданно?
— Любимые занятия всегда приходят вовремя. Значит, я не был готов.
Правда, в своё время в детстве я занимался музыкой. А почему именно танцы, я не знаю.
Так сложилось, что жизнь меня направила именно в то русло, которое мне нравится, которое я реально люблю. И я держусь за это всеми силами.
Танцы – это очень много в моей жизни, мне даже кажется, что сейчас я живу именно вокруг этого. Сказать «всё» не могу, но всё где-то касается. Танец стал формой моей жизни – вот так можно сказать.
Я сейчас не говорю о профессии. Танец – это состояние души, это определённое состояние, которое позволяет тебе по жизни лететь определённым образом – грациозно. Он всегда в голове.
И я не имею в виду танец просто как движение под музыку – я говорю об определённом состоянии, которое возникает в процессе. И это состояние потом переносится на всю жизнь.
У кого-то может быть по-другому, но у меня так: я стараюсь танцевать не только на танцполе, но и в жизни. Постоянно искать новые впечатления, новые картины, смотреть на происходящее с точки зрения хореографии. Ну и вообще: живёшь – и как бы танцуешь.
Потому что можно жить и спать, а можно жить – и танцевать. Можно, например, жить и очень быстро передвигаться – для тех, кто любит быструю езду. Для тех, кто любит рисовать, можно жить – и видеть картины. Кто любит зарабатывать деньги, может видеть финансовые отчёты. А можно жить – и видеть во всём танцы. У каждого своё видение.
Танец – это состояние души, то состояние, которое позволяет тебе по жизни лететь определённым образом – грациозно. Он всегда в голове.
И я не имею в виду танец просто как движение под музыку – я говорю об определённом состоянии, которое возникает в процессе. И это состояние потом переносится на всю жизнь.
У кого-то может быть по-другому, но у меня так: я стараюсь танцевать не только на танцполе, но и в жизни. Потому что можно жить и спать, а можно жить – и танцевать.
— А людей, с которыми общаешься, ты выбираешь по принадлежности к танцам?
— Я выбираю людей по степени их грациозности. Но это не означает только красоту движения. Это – красота процессов, происходящих в них. Я думаю, что каждому из нас не чужд поиск красоты – поиск гармонии, я бы сказал.
— А иногда считается, что танцы – это несерьёзное дело…
Это кто так считает? Ну, серьёзных дел в жизни хватает. Кто-то хочет заниматься серьёзными делами, кто-то – несерьёзными. Кто решает, какие дела серьёзные, а какие – нет? Для меня всё, что мне нравится, — это серьёзное дело. Если бы не нравилось – было бы несерьёзное.
Допустим, копать целый день ямы для меня – несерьёзное дело. Не потому, что это плохо, а просто для меня это несерьёзно. Важно, чтобы занятие было любимым.
И мне нравятся несерьёзные люди – для меня-то они серьёзные. Я сам – для кого-то несерьёзный.
Вот вчера вечером я шёл по парку. Сидела какая-то тройка ребят с пивасом. Пока проходил, они молчали. Ну, и вслед услышал что-то вроде:
— О, нефигасе! Децл !!!
И вот есть я и моя жизнь — и есть они, и у них своя жизнь. Я стараюсь находиться в своей гармонии, они – в своей. Их право. Для них гармонично вот так, и каждый человек с дредами – Децл. Нормально.
— А до того, как ты начал танцевать, ты так же спокойно реагировал на высказывания в свой адрес?
— Тут дело не в танцах. Точнее, танцы – это часть, но дело в саморазвитии, в каком-то самопознании.
Человек узнаёт себя, узнаёт свои реакции на что-либо. Понимает, какие реакции нужны, какие – не нужны, что делает твою жизнь негармоничной – и старается контролировать свои реакции определённым образом, чтобы чувствовать комфорт.
Меня совершенно не задевает мысль о том, что для кого-то я — Децл.
— А, кстати, дреды когда появились – до танцев или после?
— Ну, не сразу, как только появились танцы. Человек, который занимается такими вещами, ищет что-то своё, что не будет присуще никому другому. Я нашёл вот это.
Хотя, может быть, через какое-то время мне разонравится – я перестану ходить с дредами. Так я чувствую себя комфортно, если почувствую наоборот – сниму. А на данный момент это – часть меня.
А что касается реакции… Наверное, я никогда ни на что агрессивно не реагировал – я по натуре человек неагрессивный, и мнение чужих людей меня особо не трогает.
Мнение близких мне людей я обсуждаю сам с собой. И, если понимаю, что мнение этого человека мне важно, если оно обоснованно, я, соответственно, могу изменить что-то в себе. Конечно, если мне этого хочется, если я стану от этого более гармоничен с собой.
Если нет – я услышу и пойду дальше.
— А если человек тебе каким-то образом дорог, но не разделяет твоих увлечений? Попытаешься привлечь, показать танцы с какой-то выгодной стороны?
— Люди, которые мне близки и не танцуют, но, общаясь со мной, захотят танцевать – будут танцевать обязательно. И покажу, и расскажу, и приведу, и сделаю всё возможное.
Но, в принципе, человек близок мне не потому, что он танцует или не танцует, а потому, что у него душа танцующая. Это человек интересный, который изменяется, не стоит на месте…
Танцевать можно не только телом – танцевать можно мыслями и душой. И если мне гармонично рядом с этим человеком, а ему гармонично рядом со мной, интересно то, что я делаю, что я думаю и так, как я живу – значит, он рядом. Если нет – то нет.
— Но создаётся ощущение, что ты, в известном смысле, плывёшь по течению? Ты сам себе течение и по нему плывёшь.
— В каком-то смысле да.
По большому счёту, те рамки, к которым стремится большинство людей, — быть, как все. Какой-то постоянный доход, обязательно семья. И не важно — любишь-не любишь: в какой-то момент нужно обязательно жениться, родить детей, ещё что-то сделать. И не важно, зачем – потому что все так живут и не понимают, если ты живёшь по-другому.
А мне не важно – понимают меня или нет. Важно, чтобы я себя понимал. И живу я соответственно.
Когда живёшь по течению – в этом есть свои минусы и плюсы. Минус в том, что большинство людей вокруг не понимает, чем ты живёшь. Но мне это неважно. А плюс в том, что я живу так, как жизнь предоставляет мне возможность жить: я пробую, узнаю, стараюсь увидеть то, что жизнь мне предлагает, хотя бы посмотреть на это, а не пройти мимо.
Сколько есть красивых и хороших вещей, которых не замечают, потому что жизнь построена на том, чтобы быть «как все» и быть принятым обществом с глобальной точки зрения.
— То есть, получается такой «диалог с жизнью»? А кто из вас начинает разговор?
— Я стараюсь доверять тому, что происходит в моей жизни.
В жизни у людей вообще-то происходит всякое – хорошее и плохое. Есть вещи страшные – и с ними ничего не сделаешь. А есть вещи, про которые тебе сначала кажется «очень плохо», а через какое-то время ты понимаешь, что это было самым лучшим выходом. И то, что ты увидел после, даёт тебе полную картину, зачем именно это произошло.
У меня есть некое доверие в этом плане: хватает на то, что нужно, а на то, что не нужно, — не хватает. Это отношение появилось тогда, когда понял: нельзя идти против себя.
Потому что течение – это ты, а когда ты делаешь что-то, что не ты и чего ждут от тебя другие – общество, либо кто-то ещё, — то начинаешь плыть против течения. И чащё всего такое плавание против течения, в лучшем случае, стопорит тебя на месте.
Нужно огромное усилие, чтобы куда-то продвигаться, плывя против течения. А танцующий человек – продвигается, и с большой скоростью.
Жизнь – это то, что происходит сейчас, а не то, что будет завтра или происходило когда-то. То, что было – это некий фундамент, на котором ты стоишь и живёшь. Это фундамент уроков, которые ты прошёл, в результате которых жизнь привела тебя к осознанию чего-то. И ты понимаешь какие-то вещи и пытаешься жить гармонично с самим собой.
То есть, жизнь похожа на танец. Я вообще часто говорю, что танец – это маленькая жизнь на четыре минуты.
Жизнь похожа на танец. Я часто говорю, что танец – это маленькая жизнь на четыре минуты.
— А что такое «урок»?
— Урок – это то, что позволяет тебе примириться с самим собой. Когда я предъявляю себе претензии, – а потом нахожу аргументы, объясняющие мой поступок ,или совершаю действия, возвращающие меня в состояние гармонии– это урок.
Нет, конечно, всегда есть ситуативные моменты. Например, всегда можно выбрать, кого обвинять. Можно обвинить того, кто оказался рядом, — можно обвинить себя. Вообще и то, и другое – плохо, поэтому всегда возникает реакция защиты.
В любом человеке живёт адвокат и прокурор, всегда, в любой ситуации. Наверное, адвокат – это осознание и понимание, а прокурор – это совесть. Есть поступки, которые оставляют след больше, есть – которые меньше. Есть глобальные проблемы, решение которых занимает какое-то время.
Понятно, что ты не проводишь всё время в самокопании, но бывает: сам поставил проблему – сам решил – сам вышел из своего болота. И, когда вышел, это становится уроком.
Ты не говоришь, что это болото никогда не повторится, но теперь ты знаешь, как из него выйти – с меньшими затратами усилий и потерями по дороге. Болото – это когда ты стоишь на месте.
— Какие-то внешние атрибуты для тебя важны? Слава, признание, положение?
— Я думаю, что слава и признание в принципе важны всем. Это побочный эффект правильно принятых решений.
Но если есть слава и признание – хорошо, нет – тоже ничего страшного; главное, чтобы ты внутри сам себя признавал и славил.
Внутри каждого из нас – огромный мир. Он очень интересный, если просто углубиться и посмотреть. Просто проанализировать наши реакции на что-либо: как мы реагируем, что у нас внутри происходит, как мы ощущаем счастье, что мы чувствуем понимая, что совершили ошибку, как работает наша совесть, какие процессы происходят в нас…
Даже если просто углубиться в себя и подумать, как ты ешь, а потом в туалет ходишь – это ж трындец, как интересно! Есть вещи, которые люди не замечают, но, если посмотреть глобально, — это ж прям какое-то чудо невероятное!
— До занятий танцами подобные мысли приходили тебе в голову?
— Ну, я был моложе, а чем старше становишься, больше времени уделяешь на подумать…
Танцы – это тот макет, который позволил мне всё это увидеть. Хотя, если бы я изначально не спрашивал себя что да как , наверное и танцев бы не было.
Если ты постоянно хочешь что-то увидеть, если тебе что-то интересно – в общем, если ты хочешь Жить с большой буквы – то эта возможность предоставляется. Соответственно, мне она предоставилась в виде танцев.
Танец это – это маленькая планета на большой — под названием «жизнь». И на примере этой маленькой планеты я вижу, как всё происходит на большой. Всякие интриги, разговоры, знакомства-расставания, красота, некрасота, отказы, согласия – всё это некий мир. Он живёт, дышит, он безумно интересен.
Это как каждый день смотреть новое кино, которое создано настоящим режиссёром. Не тем режиссёром, который зациклен на своём видении мира, а таким Глобальным Режиссёром.
— А в этом бесконечном процессе для тебя есть какие-то непереходимые границы, точки отсчёта?
— Ну, у каждого, наверное, есть свои точки непересечения. Это те вещи, за которые твой прокурор тебя будет очень сильно мучить.
Совесть – её просто нужно слышать. И, понимая, что ты делаешь что-то наперекор, ты создаёшь фон, с которым очень сложно потом жить. Поэтому, наверное, очень важно идти рядом со своей совестью.
Делать добро, стараться меньше делать зла. Никогда не знаешь, что такое добро, и что такое зло – но когда ты делаешь всё по совести, чаще всего выходит как надо.
То есть, если о частностях: живи так, как сердце тебе велит, но при этом веди себя с другими так, как ты хочешь, чтобы люди вели себя с тобой. Это банальная фраза, но она очень ёмкая.
И понятно, что это несколько более объёмно, чем просто всем говорить «да», быть постоянно на позитиве и постоянно всем делать только хорошие вещи, не думая о себе.
Я не об этом говорю — говорю о гармонии внутри. Иногда сказать «нет» сложнее, чем сказать «да». И дело не в человеке, тут всё должно сочетаться. Если я могу сказать «да», и всё будет гармонично, я предпочитаю сказать «да». Но если этого не будет – я скажу «нет».
Это внутреннее ощущение. Потому что, если ты говоришь «да» — и при этом кривишься внутри – какой смысл? Это будет чем-то, что ты делаешь наперекор себе.
Единственное, в чём я на сегодняшний момент уверен – то, что я ни в чём не уверен. И это позволяет стараться…
Но даже иногда просто заставить себя отключиться от какой-то шняги нездоровой, выйти на балкон и улыбнуться солнышку – чем не чудо?
