Новости партнеров

Куба далеко? Куба рядом! или Три девушки на острове.

Живой и подробный рассказ о давней поездке. Хочется найти автора и…попросить фото.

Сборы

 Сборы на Кубу стали отдельным событием: а вы попробуйте срочно найти в Москве насадку с плоскими штырьками, без которой, по слухам, не получится поюзать ни одну розетку на Кубе. Кстати, это неправда.

В какой-то момент пришлось также усилием воли остановить себя и перестать скупать ассортимент близлежащих аптек «на всякий случай».

Еще были приобретены купальные тапки (очень нужная вещь для купания в водопадах), фонарик, компас, складной нож, кипятильник (ничего не пригодилось, нож к тому же отобрали в аэропорту на обратном пути). Пакетики для заваривания Maggi (как оказалось, ужасная глупость, на Кубе все очень сытно и вкусно), смесь мюсли с цукатами и с десяток шоколадных батончиков (нормально пережили перелет и жару и радостно сжевались между делом или же были раздарены).

Еще купили лаки для ногтей и косметику в качестве подарков. Забавно, конечно, что девочки собрались делать подарки девочкам, но что и при каких обстоятельствах можно подарить мужчинам — как-то не придумалось, как ни морщили ум. Но без подарков сильному полу тоже не обошлось, о чем значительно ниже.

 Перелет

 Летели утренним рейсом, поэтому в бодрствовании прошел весь день (то есть весь самолет). Все были жутко взбудоражены предвкушением, совсем не спалось, не помогли даже ночные сборы накануне.

Тринадцать часов перелета в дневном режиме — скажу я вам… Было тяжко.

Затекают ноги, пересыхает кожа, от сухости саднит горло и нос. Каждые полчаса-час моцион: намочить лицо — взять еще чашку воды. Крепкие напитки нас не заводили, выпили бутылку мартини — эффекта ноль, только стучит в голове «Москва — Гавана, Гавана, Гавана!!!»

Название этого города все без исключения произносят с хрипотцой и блаженной улыбкой — даже стюардесса в динамик. Это то, что объединяет самый разномастный народ.

Традиционные мужские компании — по три, по четыре. Уже слегка подпухли, покрякивают от удовольствия и провожают все движущиеся объекты плотоядными взорами.

Как подкласс, мужские компании из других городов: белье понесвежей (добирались издалека) и взгляд попугливее — пока…

С мужчинами происходят необыкновенные метаморфозы. Здоровенный парень, до этого размахивавший флажком и кричавший «Россия — чемпион», просяще смотрит на капризную девочку лет семи: «Ты отдохнула? Давай еще побегаем по проходам, ну давай!» Девочка милостиво соглашается.

На пляжи отбывают семьи с детьми и пары. Много товарищей с азиатским разрезом глаз, бодро говорящих и на китайском, и на испанском (потомки тех самых кули, числом миллион завезенных из Китая в конце XIX века?) Хотя часть из них — вроде бы привычного российско-азиатского типа. Дряхлые русские сеньоры (гадаем, навестить былую прекрасную, а ныне просто хорошую подругу?)  И конечно, кубинцы.

Часть — в сопровождении обесцвеченных русских барышень. Темнокожие семьи (умиляемся крошечному ребенку, такой маленький — а уже черный), громкоголосыми компаниями.

Через несколько часов полета, когда переделано все, что можно переделать, их поднимает с мест, словно общей волной. Один подошел к креслу второго перекинуться парой фраз. С другой стороны подтянулся еще один, и еще пять. Очень по-кубински — эмоционально, громко, размахивая руками — общаются.

В эпицентре этого бедлама Маша. Вытащила наушник, приподняла с глаз повязку, непонимающе смотрит на ЭТО. Мы с соседнего ряда хихикаем и фотографируем.

 Аэропорт

 Невероятно влажно, даже немного знобит — от возбуждения, недосыпа, этой влажности и нереальности всего происходящего. Берем машину в аэропорту.

Первый урок — с кубинцами одни только рыночные законы не работают. В первом прокате предложили Toyota Yaris за шестьдесят куков (то есть конвертируемых песо, особой туристической валюты) в сутки с полной страховкой. Девочки посмотрели машину, понравилась.

Пока они ходили, подошел русский товарищ, сказал, что ему обещали эту же машину за пятьдесят. Он был готов нам ее уступить, но разница в цене нас огорчила.

Попросили прайс, после некоторых препирательств его получили, там напротив этой модели стояло шестьдесят два кука… К тому же кубинец на нас обиделся, что мы его проверяем, и заявил, что нам он машинку не даст, а отдаст первым же людям, которые относятся к кубинцам с уважением и доверием.

Все страшно устали после перелета, и не хотелось снова искать машину. Пятнадцать минут эмоциональных переговоров, с битьем себя в грудь с его стороны и фирменными улыбками с моей — безрезультатно. Вывод: человеку было параллельно, сдаст он эту машину или нет.

В следующий прокат шли, как на минное поле — а где еще рванет? Но мгновенно взяли новую Pegout 206, с кондиционером, CD, красного цвета (важно это, важно!). За семьдесят куков с полной страховкой, но в наш предполагаемый расход это укладывалось, а экспериментировать больше не хотелось.

 Гавана

 Немного поплутав, въехали в город.

Очень, очень темно, фонари почти отсутствуют, и улицы полны неспешно передвигающегося народа — тоже по преимуществу черного. Дома как гигантские хлебницы. Их жители шевелят усиками и внимательно тебя рассматривают.

Освоили, где у нашей машинки блокировка дверей.

***

 Еще в Москве мы забронировали касу — дом, владельцы которого имеют лицензию на размещение туристов.

Сложность была в том, что официально в одной комнате нельзя размещать больше двух человек. Но, как показала практика, короткие переговоры с хозяевами позволяли решить это затруднение, и мы за время поездки ни разу не разделялись.

В забронированной касе не оказалось места, и нас тут же передали по цепочке знакомым хозяев.

В нашем пристанище на следующие три ночи низенькая извилистая лестница белого мрамора и в комнатах потолки под шесть метров — совершенно четко сносит башню. Утром выясняется, что еще окна от пола до потолка с балкончиками и вид на улицу Habana — узкую, высокую, в живописных лоскутах сушащегося белья и заплатах на штукатурке. Все-таки Старая Гавана — самая кубинская.

Отдельная тема — потемневшая, невообразимых размеров колониальная мебель: возвышающиеся шифоньеры, чугунные или деревянные диваны — жутко неудобные, но просто райское ложе, если набросать на них много маленьких подушек.

В нашей комнате огромное зеркало прямо напротив кровати. «Не фэн-шуй», — решили мы и завесили его полупрозрачной скатертью из гостиной. На следующий день хозяйка положила на стол плотную скатерть. С мыслью «она-то будет получше» мы поменяли скатерти местами. Тут уже вся кубинская семья перестала бороться с любопытством и спросила, что происходит со скатертями.

В первый же вечер вышли в город, несмотря на то что в Гаване уже была ночь, а в Москве чуть ли не утро. Организм все равно отказывался понимать, что происходит, так что ему, по большому счету, было без разницы.

***

 Невероятно красивые местные самочки: такой живой, естественно льющейся сексуальности я раньше не видела.

Отличительная черта — у всех очень прямая спинка и выдающийся крутобедрый задок. Откуда у них такой невообразимый поясничный изгиб — я теряюсь в догадках. Может, это от сальсы — в ней ведь женщины тоже отставляют заднюю часть, «хвост» помогает сбрасывать инерцию на поворотах, и если много поколений твоих предков танцевали, может, там все фиксируется в таком виде… Или вот мнение прозвучало, что они спят на животе с детства…

Сказки сказками, но факт есть факт. На пляже видели черную девочку лет восьми, совсем еще ребенка, но зад у нее уже был.

Картины, которые поначалу просто ошеломляли. Идет типичнейший алеман (немец по-испански, а вообще условное обозначение всех туристов из Европы): белобрысый, с водянистыми глазами, пожилой, поджарый. Такого легко представить в костюме от… за весьма агрессивными переговорами. И вот идет он, блаженнейше по-детски лыбясь, и держит за руку шоколадное чудо природы лет семнадцати от роду. Она потупилась, но весьма довольна. Не знаю, как там разговоры — за деньги или по любви, но ей хочется делать подарки, просто за то что она так хороша и он с ней так счастлив.

Бывают и другие картины: девочка заплакана и надута, а ее герой, не глядя, швыряет ей шляпу и толкает за стол. Таких хотелось отстреливать, честно.

Сейчас смешно вспоминать, как мы испугались местных жителей, только въехав в Гавану. Очень быстро пришло чувство спокойствия и контакта с городом: наше, гармоничное с нами место. И в последующие ночи шатались глубоко за полночь, и все было очень спокойно.

 ***

 Следующий день — у Олики день рождения. Первым по плану — пляж, именно так виделся день рождения в Гаване.

Хотелось купить цветы, чтобы они были с нами весь день, но, увы, по предложенным хозяйкой координатам цветочника не встретилось, да и вообще за все время пребывания на Кубе не часто видели, чтоб продавались живые цветы. Пластиковых гораздо больше, и даже на дискотеках молодые люди покупают девушкам, о ужас, пластиковые гладиолусы.

Playas del Este были названы всеми опрошенными аборигенами, включая хозяйку, самыми лучшими из ближайших. По дороге на пляж заплутали — указателей на развилках немного.

Остановились у полицейского, чтобы спросить дорогу. Человек изъявил желание показать нам путь. Мы с некоторым удивлением пронаблюдали, как он загрузился в машину вместе с другом, и тронулись.

А дальше случился первый опыт высаживания пассажиров из машины. Попросив остановиться, товарищи захотели получить денег на такси на обратный путь, потому что заради нас оставили свой пост. Человек в форме рассматривал свои ботинки, а его друг эмоционально упражнялся в уговорах.

Стало грустно. Мы им предложили отвезти их обратно (вот честно, не лень было ехать обратно сорок минут, чтоб посмотреть, не ошиблись ли мы во мнении, что им самим нужно в нашем направлении) или отправиться в ближайший участок и все рассказать в деталях. Альтернативы их не устроили, и эти двое вылезли из машины.

Вздохнув, мы отправились дальше. Да, специфические мужчины здесь, решили мы.

 ***

На пляже сильный ветер скрадывает и этим усугубляет палящее солнце. Океан прекрасен, но не терпит мягкотелости. Волны у побережья треплют тебя, как кусок тряпки, могут запросто протащить спиной по песку в прибое.

 Поблизости приземляется компания «кубинцы+испанцы». Какой же все-таки у кубинцев забавный акцент. Как будто набрали полный рот каши и силятся что-то сказать. Разумеется, все отчетливые звуки остаются за бортом.

  Хавьера, парня из Барселоны, понимаю прекрасно, кубинцам ослепительно улыбаюсь, потому что стыдно в четвертый раз переспрашивать.

 Один из них — Луис — типичнейший человек без возраста. Ни за что не скажешь, двадцать пять ему или тридцать пять (на деле стремится к сорока), в каждом городе влюбленная женщина и ребенок, последнее — на всех и собственная рубашка — другу.

 Увидел, что я пританцовываю, подскочил, как вихрь, танцуем сальсу на песке под воображаемый ритм. Да, на песке ножками приходится поработать…

***

 Вечером, увы, разминулись в Bodegita del Medio (бар, где Хемингуэй потреблял свой мохито, и соседний дом от жилища Луиса), потому что мы, невнимательные девочки, приняли за зеркальное отражение уходящие в глубину залы бара.

Ужинали на Plaza de la Catedral. Было холодно, а оделись легко. Бил озноб, но уйти из этих почти что оперных декораций, от этой музыки, от пронзительного голоса певца было невозможно.

Размечтались о пледах. Официант почесал в затылке и пропал, мы спросили еще одного. Через некоторое время пришли оба, первый — с тремя белыми шторами, второй — с собственным пиджаком. Теперь имеем фотографию: «в январе мы с подругами обычно ходим в баню…»

На выходе к нам кинулся молодой человек: «Вы трое девушек с пляжа?! Русские?! Луис и Хавьер вас ищут!»

 ***

 В крошечном жилище Луиса полным ходом шла вечеринка. Многие знали английский, поэтому общение сложилось и у Маши, и уж тем более у Олики, с ее полугодом изучения испанского и выявившейся феноменальной способностью разбирать кубинское произношение.

Чудная черная девушка с непроизносимым именем в момент завернула мне из кофточки тюрбан, а Олике сделала из ее африканских косичек изящный неразвязывающийся узел.

Когда был перейден определенный рубикон пьяности, пошел пулеметный испанский. И вдруг слух наш уловил знакомые слова, сопровождающиеся хохотом — Чебурашка, Спутник, Каштанка. Народ, извинившись, пояснил ситуацию: им столько лет подавали советскую культуру как священную корову, что сейчас у них что-то вроде освобождения, кое невозможно без стеба.

Рому уже было выпито достаточно, и в этом состоянии наезды на Чебурашку и Каштанку меня обидели. Последние гневные вещи я произносила уже по дороге домой — человек, больше всех измывавшийся над Каштанкой, пошел нас провожать вместе с Хавьером. Политкорректный Хавьер был буфером между Россией и Кубой.

 ***

 Невероятный город — Гавана. В нем за полдня можно встретить половину вчерашних друзей и слегка смутиться из-за вчерашних пьяных речей.

На импровизированном представлении на площади вдруг вывалилось два десятка детей — такое ощущение, что ничейных, общих и жутко счастливых. Смотрят, задрав головы, на дяденек на ходулях в красочных костюмах, пританцовывают. Записала ролик.

О чем тут можно говорить, если крошечная девочка еще ходит, как ребенок, раскачиваясь, а танцует уже пластично, как взрослая.

Дегустировали мохито во всех попадавшихся забегаловках. Кивали головами и оглашали вердикт. Ничего ниже «лучшего» и «достойного» в столице не случилось.

В барe «El Gallo» выданным маркером написали на стене, что в Гаване сбываются мечты. Бродили по Малекону в мареве солнца, мохито и мечтаний, освежались брызгами разбивающихся волн. Любовались чернокожими ребятами — балансируют на камне с удочкой и ведром и уворачиваются от прибоя. Вытягивали блаженно ноги на лавочке у памятника Антонио Масео.

 ***

 Странное ощущение, когда реальность утрируется до бесконечности, пока не потеряет смысл, и ты сидишь такой новый и звонкий под этим солнцем и этим ветром.

Обедали, как и накануне, в китайском ресторанчике — на улице Dragones в китайском квартале их штуки три. Как оказалось, это практически единственное место на Кубе, где можно найти суп — ну, или еще заказать хозяйке в касе.

Именно там в первый день попробовали кубинские мохито и дайкири — хотя, наверное, это неправильно делать в китайском заведении. Ледяная каша дайкири никого не впечатлила, поэтому до конца поездки мы остались приверженками мохито. И еще, как редкой птицы, пина-колады, которая выше всех похвал в кафе на Plaza de la Catedral. Тоже очень ромовая, но сладкая, нежная, молочная — очень девочкин напиток.

Вечером случился человек Олег, проживающий в Канаде, каждый год тусующий на Кубе, только что проводивший друзей и по этой причине скучающий. Устроил нам в демократичной Гаване буржуазный вечер, свозил нас в отель Nacional, долго и пафосно рассказывал про мафиозное прошлое этого места, а заодно и о собственных полумафиозных связях, только вот Алекперова зачем-то приплел к «Вимм-Билль-Дану». Было смешно, но душевно.

Вечером зашли попрощаться к Луису и испытали потрясение. Если в его жилище и есть другие более удобные комнаты, то они отданы приехавшим из Испании друзьям, сам Луис спит, выпив пару бутылок рома, в тоненьком спальничке на полу в комнате на входе, в которой вчера дым стоял коромыслом. Зато регулярно навещает в Испании бывшую любимую и ребенка.

Обменялись адресами, заручились форпостом в Гаване и получили в подарок книгу без начала и конца — фрагмент каких-то карибских страстей.

 Пинар-дель-Рио

 Первый же день путешествий с нашей весьма скромной картой познакомил нас с самым эффективным алгоритмом передвижений — с участием местного «языка».

Но перед этим, конечно же, заплутали. Вроде бы не съезжали с основной дороги, а потом в Сан-Антонио де Байо выяснили, что Пинар остался далеко справа.

В некотором напряжении сдали назад, потому что на какой именно развилке сворачивать, так и не поняли. Как раз на ней нас «поймал» голосующий парень: с криком: «Студент я, студент!» и размахиванием книжкой в подтверждение бросился вслед за машиной.

Некоторое колебание чувствовалось, всем вспомнился полицейский, который тоже внушал доверие, но парнишку решили взять. Оказалось, не зря.

Аутописта (центральная дорога, местный хайвей) «Гавана — Пинар» славится отсутствием указателей и заправок. Стоять бы нам на дороге и выпрашивать бензин, а так Тони показал нам заправку километрах в десяти от основной дороги, а потом и путь в Сороа, к водопадам.

На водопады мы в итоге тоже попали коротким путем в отдалении от туристической тропы. Далее камерная сцена: Тони сидит на камне, подперев рукой подбородок, а три девицы с визгами плещутся в крошечном озерце под водопадом. Сначала еще смотрел на часы, а потом махнул рукой.

Водичка очень даже бодрящая, если не сказать холодная, но вокруг свежейший запах нагретого леса, пресной воды и полощущихся в ней ветвей.

В благодарность пригласили Тони пообедать с нами. Останавливаемся у придорожного паладара (небольшой частный ресторанчик) — редкий уголок жизни на совершенно пустой дороге. Всем рулит неспешная девочка, за соседним столиком народ в ожидании заказа берется танцевать сальсу.

 ***

  Тони рассказывает про работу на табачной фабрике и курсы французского, на которые он ездит несколько раз в месяц в Гавану по заданию шефа — франкоговорящих туристов становится все больше и больше. Вот только, жалуется, замучаешься оттуда добираться.

Достает тщательно завернутую в бумагу сигару — вез кому-то в подарок, но раз пошла такая история, предлагает прямо сейчас ее и выкурить. Мы, три некурящие девочки, давимся, морщимся, но курим — а как не курить под пальмовым навесом, созерцая подкрашенный Ford 1956 года и, краем глаза, пару, танцующую сальсу…

Следующая остановка — у полей с низенькими зелеными растениями, кои на поверку оказываются табачными плантациями. Молодой парень и старик (коллеги Тони) отрываются от созерцания кустов, показывают там сушащиеся табачные листья и скручивают по цигарке. В нагрузку получаем пакет табачных листьев и домашнее задание: самостоятельно выдрать у них прожилки (ибо в них как раз содержатся вредные смолы, и сделать это надо одним ловким движением) и соорудить самокрутки.

В Москве табачные листья, катастрофически страдающие от отсутствия необходимой влажности, были переданы Маше — она оказалась самым стойким потребителем сигар во всех видах.

 ***

 Вечером Тони выступил с ответным жестом и пригласил нас в кубинский бар: по сути, это магазинчик с пивом и прохладительными напитками, где стоят три стола, за которыми все приобретенное можно и распить.

Народу в это время — ноль, так что посещение бара держит целью душевно потрепаться с барменом за баночкой пива. Теперь мы готовы ехать за сигарами.

Искомый человек ушел к другу (колесим к другу), от друга уже вышел в сторону дома (едем обратно). Похоже, Тони нравится кататься в машине, крюк в нашем маршруте очевиден даже людям, впервые едущим по ночному незнакомому городу.

Покупка сигар случилась весьма эмоциональной. Думали взять всего две коробки, но потом, смеясь и уговаривая друг друга остановиться, купили четыре.

Вернувшись с третьей коробкой (они все стратегически рассованы по соседям), хозяин тяжело вздохнул и выгнал мальчика-сына подальше. Мы в тот момент подумали, это чтоб сын не видел, как быстро девочки теряют разум при покупках, но, видимо, на самом деле совесть замучила — как выяснилось уже в Москве, друг Тони, кубинская душа, надрал нас-таки с ценами на сигары.

В машине нас ждали еще две пачки сигар Monte Cristo в бумажной упаковке. Их называют «коммерческими», в отличие от экспортных «профессиональных», и выдают работающему составу фабрики раз в две недели для личного пользования. Были они добыты Тони и выменяны на одежду из наших дорожных сумок.

 ***

 Тони спросил, нет ли у нас вещей, с которыми мы были бы готовы расстаться в обмен на сигары, ведь ему, как настоящему кубинскому мачо, нужно всячески помогать своей девушке, в том числе и с одеждой. Эта мысль нас как-то ошеломила и тронула.

С энтузиазмом покопались в сумках, победили последние приступы жадности — при взгляде на отобранные вещи, сфотографировали Машу в платье на обмен, обложенную майками и косметикой. Была мысль сфотографировать Машу после — обнаженную и обложенную сигарами, но как-то забылось за остальными событиями…

 ***

 Ночной Пинар (и главное, сугубо кубинский) случился только у меня. Девчонок так подкосил первый день на колесах, что они прилегли «на полчасика» и до утра.

Тони появляется со своей девушкой Дженнифер, которая теперь нам почти что как сестра, потому что ей предстоит носить наши тряпочки. С меня бутылка рома, с ребят — экскурсия по местным злачным местам.

Белый ром вполне приятен на вкус, а уж из горлышка бутылки и подавно. Бутылка ходит по кругу, но при приближении к диско чудесным образом растворяется в пространстве.

При покупке билетов нужно предъявить документы. Мой паспорт вызвал массу интереса — его тщательно рассмотрели, попробовали на ощупь, даже посгибали.

На кубинских дискотеках частенько нет «стоящего партера», всем вошедшим обеспечиваются места за столиками или у бара. Как только они заканчиваются, вход перекрывается.

На нашем пластиковом столике через некоторое время материализуется потерявшаяся бутылка рома. Подходит официант и с достоинством, как в лучших домах Европы, выставляет на стол газировку и пластиковые стаканчики — коктейли будем мешать сами.

 ***

 Все происходящее напоминает «голубой огонек»: пустой танцпол, оркестр, нарядная молодежь за столиками благопристойно хлопает исполнителю песни в стиле romantico. Напомаженного певца сменяют зажигательные мулатки в ярких костюмах, потом не менее зажигательные афрокубинцы.

Час длится развлекательная программа, достойная пафосного московского места: живая музыка, отличный вокал, хореография и действительно классные костюмы. После ее окончания народ разом вываливается на танцпол.

Сальса и реггетон чередуются c хаусом и техно. Местные моды есть живописный сплав европейских тенденций двухгодичной давности и очаровательной карибской вульгарности.

Коротющее мини, символические маечки — зато у кого-то остроносые кожаные сапоги до колен. Вспоминаются наши шубы и туфли… И еще все это очень похоже на последние годы нашего социализма, когда носить нечего и денег достать негде, а все хорошо выглядят, и как-то крутятся, и девушек водят на дорогие дискотеки.

Сальса. Расслабленные и непринужденные кубинцы. Не показать всем и вся сложнейшие повороты, а танцевать тремя движениями, но так мягко, сексуально, завораживающе.

В «белой», «европейской» сальсе все-таки есть какая-то нарочитость, артистичность: я надела платье и вот танцую. В «черной» главенствует непринужденность: проходил мимо, почесал в ширинке, привлек девушку и танцует. Но, как это всегда бывает, разность заводит больше всего.

Тони доволен: от меня явно никто не ожидал, что могу дать фору кубинкам. Вокруг собрался уважительно шелестящий кружок, но мужской костяк компании оттирает чужаков, танцую только со «своими».

Ромовая дымка, всполохи светомузыки под нависающими кронами — и вдруг все погружается во тьму. Еще через секунду — яркий электрический свет. Два часа ночи, вечеринка закончилась, все организованной толпой движутся к выходу. Но для желающих продолжать есть и другие альтернативы.

 ***

 Набиваемся в громоздкую американскую машину лохматого года выпуска — общим числом девять, и распевая реггетон, движемся в сторону местного Coupet — это такая сеть круглосуточных заправок, а по совместительству главное тусовочное место Пинара.

В магазинчике при заправке можно купить газировки к припасенному рому, а потом перемещаться от одной группки людей к другой и под перекрикивающие друг друга ритмы из разных машин отзывать кого-нибудь на приватный разговор.

Потом шататься по нетронутым дуновением пустынным улочкам, словно персонаж среди декораций, и рассматривать обсыпающиеся штукатуркой колонны. Обменяться координатами с пинарскими друзьями, договориться о возможной встрече в Гаване в конце нашего путешествия и в итоге провалиться в часовой сон перед утренней дорогой в Виньялес.

Виньялес

 Дороги до долины Виньялес — час с небольшим. И даже удивительно, как за столь короткое время совершенно ровная местность «обрастает» холмами, напоминающими слоновьи спины.

На них, на «спинах» в доисторические времена лежал свод гигантской пещеры. За этот же час пути случается вполне себе серьезный серпантин.

В центре долины — залитый солнцем живописный поселок: прямые улочки с одноэтажными домами, деловито пробегают поросята и козы с выводками пятнистых козлят.

Наши хозяева в Пинаре передали нас дальше по «цепочке», поэтому нам нужно «найти дом кино и спросить Хорхе». Хорхе нашел нас сам, когда мы проезжали его дом.

Наша обшитая деревом комнатка в Виньялесе, полная прохлады и древесного душистого духа, немедленно ввергла нас в состояние тихого балдежа.

Растянулись на кровати. Можно поспать пару часов перед поездкой верхом (об этом тоже договорился наш предыдущий хозяин, и лошадки ждут нас к условленному времени), но так хорошо, что не спится…

Наше окно с подобием деревянных «жалюзи» вместо стекол (как и во всем городке), прямо у входа в дом. Можно наблюдать, как подходят, оживленно болтая, три школьницы, приветственно машут нам рукой. Одна из них выходит уже без формы — наша, хозяйская девочка.

Двигаемся в сторону лошадок, становится очевидно, какое же палящее солнце, и начинает шевелиться мысль, как же мы еще верхом будем скакать по такой жаре. Впрочем, лошадки тоже не выглядят готовыми активно шевелиться.

В Виньялесе почему-то вся крупногабаритная домашняя живность на редкость худая и смурная. Коров, за самовольный забой которых по кубинским законам положена тюрьма, в фас почти не видно, видимо, если мяса их съесть нельзя, так зачем их кормить…

Кубинцы шутят: почему у нас так мало коров? Мы так быстро движемся к коммунизму, что коровы за нами не успевают…

Маше удается разогнать свою лошадку в галоп, наши с Оликой реагируют только на прут-подгонялку едущего последним проводника. Маша договорилась еще и на вечернюю верховую прогулку и умчалась в город, мы с Оликой поплелись искать обед. Вернее, плелась только я, потому что час сна и верховые опыты при солнце в зените подкосили меня окончательно.

В местном Coupet кондишн включен на минус двадцать, находиться там невозможно, а других едален не видно. Идея поискать рыночек и купить фруктов тоже не реализуется за неимением поблизости рыночка.

Увидели глазеющую с порога дома кубинку, спросили про «что-нибудь поесть или купить фруктов». Она нам выдала по паре зеленых мандаринов и отправила в местный ботанический сад, где, кажется, можно купить фрукты. Купить их нельзя, но можно получить как обязательное угощение после получасовой экскурсии по саду.

Экскурсия видится какой-то избыточной, дальше молча идем вдоль раскаленной дороги с редким деревцем в поисках кафе со спагетти («El Estanco»), о котором тоже упоминала сердобольная кубинка и, о счастье — находим.

Еще нашли торговца бананами и магазинчик с ромом и сигарами, где купили фирменный местный ликер Guayabita del Pinar (отдегустировав, пришли к выводу, редкостно невкусная травяная настойка, пользующаяся непонятной популярностью у мужеского пола).

На обратном пути, нас, обвешанных пакетами с водой, ликером и бананами, подобрала конная таратайка со старым и молодым кубинцем. Громыхая бутылками, под приветственные крики всех встречных аборигенов, доехали почти до дома. Тут уж сморило всех, вплоть до появления забрызганной с ног до головы, попавшей под дождь в полях, курившей сигару на далеких плантациях Маши.

 ***

 Вечером переместились в полувертикальное положение в кресла-качалки под окнами, к нам присоединилась хозяйка Ана-Луиса. Задала вопрос, который нам потом задавали практически в каждой касе: и как же вам живется в России после того, как Россия отказалась от социализма и начала строить капитализм?

Интерес был живой и ожидаемый ответ был очевиден, но мы не нашли в себе сил сказать, что неплохо нам живется, уж точно получше, чем вам здесь. Придумали линию ответов на все подобные вопросы: при социализме мы были маленькими и глупыми, ничего не помним, сравнивать не можем, а сейчас живем себе более или менее хорошо.

По словам Аны-Луисы, и на Кубе сейчас получше, чем лет пятнадцать лет назад, когда резко прекратились советские дотации. Тогда электричество и вода были пару часов в день, работы не было вообще, есть было нечего — поэтому ели все, даже шкурки от бананов.

Потом наладили свое производство и начали импортировать продукты из Венесуэлы — и все Фидель, и все Фидель. На наш вопрос: «А что после Фиделя?» — секундная заминка, даже обида проскользнула во взгляде, но нет, спокойный ответ: «Ничего не изменится, Фидель — мудрый человек, когда он поймет, что не в состоянии стоять у руля, отойдет от дел, и его сменит не менее мудрый преемник». Вот так.

Чертовски ласковые дети: подошла сначала девочка, потом подкатился маленький брат, уселся с ней в обнимку.

Ана-Луиса рассказывает, что долго не могли пожениться с Хорхе, потому что не было возможности построить собственный дом, а на Кубе именно с этого начинается семья. Она утонченная и красивая — в жизни бы не сказала, что у нее крестьянские корни. Но из ее собственного детства — родители, работающие на полях, и лачуга с земляным полом, регулярно сносимая ураганами.

С землей под дом и стройматериалами помогли родители одной ученицы — она директор школы, а Хорхе преподает в компьютерном классе и крутит фильмы в доме кино.

Этот дом с нашей чудесной, пахнущей деревом комнатой строили сами, Ана-Луиса лично месила цемент и доставала дерево. Как, впрочем, и большинство кубинцев.

От этого жилье невообразимо дешевое: за $1-3 тыс. можно купить свежепостроенный домик в провинции, за $5 тыс. — в Сантьяго и Гаване.

 ***

  Совсем вечером отправились в весьма приличное диско — единственное в Виньялесе. Неподалеку от площади имени Поло Монтаньеса — популярнейшего на Кубе музыканта, певшего о жизни крестьян, любившего вечеринки и выпивку и разбившегося в автокатастрофе пару лет назад. Вот так быстро здесь увековечивают имена собственные.

Получился отличный сельский вечер с танцами и ночной прогулкой домой — то, что надо, перед длинным переездом завтрашнего дня.

 Дорога в Тринидад

 Мы решили, что можно отправиться в Тринидад узенькими дорогами вдоль побережья, съехав с аутописты и особо не приближаясь к Гаване. Спросили несколько человек по дороге, и все как один посоветовали держаться аутописты, поскольку на мелких дорогах, обозначенных на карте извилистыми капиллярами, не каждый кубинец найдет путь, не то что туристы. Значит, двигаемся почти что до Гаваны.

Вокруг столицы есть кольцевая дорога, и осталось только, вооружившись нашей далекой от подробностей картой острова и картой Гаваны, определить, по какой магистрали мы будем приближаться к городу и в какую сторону нам двигаться по кольцевой.

Логически размышляя, мы должны были приехать с запада и в этом случае встретить пруды, обозначенные на карте. Прудов так и не возникло, но мы уперлись в оживленную трассу, имеющую шансы быть кольцевой дорогой.

На обочине двое в клетчатых рубашках сражались с заглохшим мотором раритетного авто. Видимо, они впервые в жизни видели карту родного города, потому что на вопрос о нашем местонахождении долго водили пальцем по Ведадо и Мирамару — районах крайне отдаленных от этого.

«А, так вы в Тринидад? Тогда вам туда!» Направление определено, в такие моменты понимаешь, что карты — это буржуйское изобретение.

Поворот с кольцевой на Тринидад, ура, обозначен указателем. На нем вдоль дороги выстроились не меньше полусотни людей, страждущих отправиться на любом попутном транспорте в ту же сторону.

— Маша, сбавь ход, давай подвезем кого-нибудь! — кричим мы. — Вон в красной футболке, смотри, какой классный! Тормози! — Когда, сейчас? Вот прямо сейчас тормозить?? Разумеется, тот в красном уже давно остался позади. Перед следующим тоже промедлили, так всех и проехали.

Представляю, как это выглядело со стороны: сбавили скорость, прилипли к окнам — и не остановились!.

— Ужас, как на рынке с помидорами, — говорю я.

— Да, могли столичного продвинутого студента взять, а теперь вот крестьянина какого-нибудь повезем, — протягивает Олика.

— Что ж вы мне не сказали точно, когда тормозить? — спрашивает Маша… Чуть позже у нас разгорелась дискуссия о дискриминации некоторых категорий подвозимых.

— Как же так, — говорю, — ладно, когда ты молодой красивый парень в красной футболке, все готовы тебя подвести. Ну или девчонка — любой турист остановится. А если ты толстая тетка шестидесяти лет — так и стоять целый день на обочине?

— Почему же, — отвечает Олика, тогда тебя шестидесятилетний фермер будет счастлив подвести. Потом, правда, мы вспомнили, что шестидесятилетний фермер будет просто обязан остановиться и взять с собой в попутном направлении всех, кто поместится.

Только туристы избавлены от такой необходимости, а так специальный человек в желтом останавливает все проходящие машины и укомплектовывает их попутчиками. Как и грузовики с открытым кузовом, выполняющие роль междугородних автобусов — так, стоя под солнцем в чаду от мотора, вынуждено перемещаться подавляющее большинство населения.

Маше хотелось к морю — она всю поездку жила без него спокойно не больше двух суток, и потом опять начинала проситься туда, где море — поэтому мы свернули с аутописты в сторону Playa Jiron, чтобы проехать часть пути у побережья и самых роскошных пляжей Кариб, тех самых, что с рекламы Баунти.

Двое улыбчивых мулатов стали что-то оживленно показывать нам знаками. Слегка поколебавшись, остановились. Увы, дорога к Playa Jiron серьезно повреждена ураганом и ее еще не восстановили, нам лучше вернуться на аутописту. Вот так — не видать нам самых роскошных пляжей. По лицу Маши видно, что она бы предпочла пробираться через полуразрушенную дорогу, но у моря…

 ***

 Море откладывается, и на пути у нас город Сьенфуэгос. Разительный контраст: привычной для Кубы степени ободранности улочки и отреставрированный, сияющий свежей покраской центр.

Почти все крупные города Кубы, будучи выдающимися памятниками колониальной архитектуры, находятся под охраной ЮНЕСКО. Только вот в Гаване все еще на стадии бесконечных строительных работ, а в Сьенфуэгосе центр уже приведен в порядок.

Главной целью посещения Сьенфуэгоса было прикоснуться к сейбе — дереву счастья, которое находится на центральной площади Plaza Marti.

Как выглядит сейба, никто не знал, поэтому дружно направились к самому большому дереву и по очереди приникли к нему. Оно огромно, без преувеличений. Олика на всякий случай пообнималась и со вторым по величине деревом — а вдруг именно это сейба, счастьем рисковать не стоит.

***

От Сьенфуэгоса до Тринидада ехать не так уж долго, но надо успеть до темноты, которая опускается в восемь. На повороте взяли голосующего мальчика.

Умберто, восемнадцать лет, танцор, работает аниматором в отеле на косе Анкон рядом с Тринидадом.

Вышел из машины, чтобы уточнить дорогу — наклонился к окну другого авто, неосознанно поводит плечами — танец чувствуется в каждом движении. Как выяснилось, блестящий экземпляр будущего блестящего жиголо. Сейчас еще слишком неловок и прямолинеен.

Потупился, поведал нам, что кубинок не любит, любит европеек. Нравятся женщины старше, они интереснее и опытнее. У него было аж три европейки нашего возраста. Не желаем ли мы…

Вздохнул, пожаловался, что ему не везет в любви. Может, сейчас повезет… Наверное, мы пока чего-то не понимаем, но общей реакцией на такие заявления через десять минут знакомства стал дружный смех. Мальчик надулся и замолк практически до Тринидада.

 ***

По дороге нас нагнал другой прокатный Pegout с ребятами уже не помню откуда, коих Умберто со всей серьезностью оценил как безобразных. Давно так искренне не смеялись. Ехали наперегонки по пустой, темной дороге.

В Тринидаде ребята остановились в касе, адрес которой у нас был, а мы поехали в следующую, где были готовы поселить троих в одной комнате. От усталости валились с ног. Машу же близость моря и компания в виде хозяина первой касы очень оживили.

В кромешной тьме доехали до косы Анкон, посмотрели, как Маша с товарищем на свежем ночном ветерке забегают в море, на обратном пути совсем клевали носом под оглушительную сальсу и не менее оглушительные подпевы нашего спутника.

 Тринидад

 Утром поехали на косу Анкон — наконец-то нормальный пляжный день. Проезжали мимо отеля, где работает Умберто, похихикали — может, пойти его поискать.

Очень, очень спокойно — море почти не шелохнется, только бирюза невообразимая слепит глаза, не дает забыть — не просто море, а Карибское.

Вся коса Анкон — туристическая зона, полоска пляжей с цепочкой отелей прямо у кромки. Типичная туристическая резервация, куда местным жителям, кроме обслуживающего персонала, вход запрещен.

Вокруг тела разной степени белости — глаз уже отмечает это как нечто неправильное. Степенно передвигаются пожилые алеманы с супругами, народ помоложе играет в волейбол, но как-то вяло.

Маша спит, Олика со словарем переводит подписи к фото в книжке, которую нам подарил Тони. Книжка невыносимо агитационная, аж зубы сводит. Скучно. Единственное происшествие, оживившее обстановку — с Ольги смыло редкой волной маску.

***

У бара цивилизация, от которой уже отвыкли: в туалете так чисто, что туда можно заходить, фантастика, босиком, но зато нет свободных мест за столиками. Упали под пальму с мохито, под попой горячий песок, за спиной — теплый гладкий ствол, перед глазами — море.

Вечером опять случилась противофаза. Маша обгорела до озноба, а мы с Оликой были полны сил и желания осматривать местные злачные места.

Главное тусовочное место — Casa de la Musica — крошечная площадь с оркестром, несколькими столиками и широкой лестницей, плотно усеянной слушателями. Чрезмерно много туристов и специфического кубинского контингента: быстро окидывают тебя финансово-оценивающим взглядом и предлагают свое общество за коктейль — так, для начала.

Впервые задумалась, что я, наверное, уже не лучезарная девочка, которой весь мир счастлив сделать приятное, а некто постарше. Например, в глазах этих товарищей, толстосумная алеманка, с которой можно стрясти денег. Стало грустно.

Когда мы блуждали по улочкам и прислушивались, не слышно ли где музыки, это место нам помог найти местный парень Эрик. Он похож на бейсболиста в форме: коренастый, с непропорционально широкими плечами.

Эрик вроде бы нерасчетлив, к тому же еще и ненавязчив. Убедился, что мы нашли место на ступеньках, услышал, что танцевать пока не хочется, и отчалил без вопросов. Пригласил сухую, как щепка, алеманку.

На танцполе почти ни одной несмешанной пары, с крепкими кубинцами чаще всего усохшие пожилые немки или, наоборот, мясистые полячки.

Вдруг на танцполе шум и гам — оказывается, алеманка, отплясывая с Эриком, просто бросила сумку на столике, и кто-то из негров не стерпел такого издевательства над здравым смыслом. Конечно, концов теперь не найти.

Эрик в растерянности вывернул карманы, показывая, что не он, но немка и сама это поняла и отправилась за полицией.

Я взяла мохито, но здесь даже и коктейль какой-то некубинский — так, профанация для туристов. Подошли поближе к танцполу. Увидев нас, Эрик замахал рукой — рядом как раз освободился столик.

Сели очень удобно, прямо напротив музыкантов, на витом чугунном столике коктейль в пластиковом стаканчике встал на редкость сиротливо — того и гляди, провалится вниз. Эрик не сказал ни слова, бросил завистливый взгляд и отвернулся.

Мы с Оликой как раз решили повторить по коктейлю, переглянулись и решили угостить молодого человека за компанию. Похихикали: «Им было по двадцать четыре и они были хороши собой, когда в первый раз купили мужчине алкоголь». Вот так — незнакомому парню, в благодарность за услугу — это, конечно, было боевое крещение.

Потом отправились в закрытое диско с платным входом. Эрик предлагал пойти туда, потому что там работали его друзья, и он мог пройти бесплатно. Еще один товарищ, партнер по танцу, предлагал пойти в другое диско — в пещере, и тоже потому, что его там могли пропустить без билета. Трудно на Кубе быть мужчиной в глазах европеек. Максимум, что может сделать молодой человек, вращающийся в околотуристической среде и временами пользующийся подарками пожилых немок — избавить тебя от расходов на него. Увы…

В первом диско мы пробирались сквозь толпу за Эриком и его товарищами, навстречу шел черный парнишка и очень естественно разгребал руками шедших навстречу — как это делает человек, идущий против течения.

В следующую секунду Ольга вынула его руку из своей сумки. Парень извиняюще улыбнулся и мгновенно растворился. Вынуть ничего не вынул, потому что в сумке была внутренняя молния и Ольга держала на ней руку, но техничность нас сразила наповал.

Побыли немного там. У Олики сложился диалог с огромным колоритным раста, но когда она рассказала ему по-испански все, что могла в настоящем времени, разговор иссяк, за незнанием Оликой прошедшего. Договорились в ближайший переезд разучить с ней прошедшее время и отправились искать диско в пещере.

По дороге нас догнали трое ребят-греков, тоже искавшие пещеру. Было светло — Луна освещала каменистую дорогу в гору и заброшенную церковь. За поворотом показались неоновые огоньки, обозначавшие вход в диско.

 ***

В самой настоящей пещере с высоченным потолком и потрясающей акустикой устроили дискотеку с весьма приличной европейской музыкой, чередуемой сальсой и реггетоном. Ребята, не спрашивая, заплатили за наш вход — и по сравнению с опытами этого вечера это показалось нам самой что ни на есть экзотикой. «Европейцы…» — мечтательно сказала Олика.

Кстати, ребята тоже были немного обалдевшие от общения с местными девушками, а точнее, от неизбежного финансового эквивалента этого общения, держались втроем и кубинок сторонились.

Мы с Оликой потом об этом много спорили. Мне все же казалось, что когда молодой человек оставляет кубинской девушке деньги или подарки — это нормально, для мужчины это более естественная роль, тем более для успешного мужчины (который может позволить себе путешествовать на Кубу) и адекватного мужчины (который видит, как живет местное население).

А Олика говорила — представь, это европейские ребята, которым, как и нам, трудно представить отношения за деньги.

В общем, тема осталась открытой.

 ***

Днем нас ждала четырехчасовая прогулка верхом, так что решили двигаться домой достаточно рано. При полной Луне окрестности казались просто-таки фантастическими: пригорки, узенькие мощеные улочки, крест на церкви.

Когда фотографировались на площади на кованых фигурных скамейках, нас нагнал счастливый обладатель бесплатного входа в диско в пещере, и мы выслушали еще одну историю любителя европеек.

Какой же он невероятно модный в глазах местных девочек, подумалось мне. Изящный, несмотря на выпуклый торс; разворот плеч в два раза шире бедер, затянутых в узенькие джинсы-сигаретки. Начищенные модные штиблеты, под яркой майкой бугрятся мышцы. Модные одежки — если повезло, подарки родственников из-за границы. Но судя по мальчику, добытые всеми правдами и неправдами здесь, на Кубе, выменянные, выпрошенные, купленные на черном рынке в погоне за красивой жизнью.

Какой же он спесивый наверняка — и как заглядывает в глаза, как просит одобрения сейчас, когда рассказывает про то, что любит красиво одеваться, общаться с интересными людьми и как ему не нравится на Кубе.

***

На совершенно пустой улице вдруг послышались звуки. Под фонарем причалили музыканты — похоже, как музыка стала рваться наружу непреодолимо, так и затормозили, и еще прибилось несколько проходивших мимо туристов.

Ромовая импровизация — что-то хип-хоповое, переходящее в блюзовое, с вступающей и пропадающей вокальной партией, кто-то подхватывает и отбивает ритм, со сложенными у рта ладонями — и полной имитацией духовых в стиле «5Nizza».

Вот ведь народ… Возьми любого самого испитого музыканта из глубинки — и можно везти в Европу. Только особо некому везти, а самим не уехать. Вот и зажигают с сальсой в первых строчках хит-парадов какие-нибудь пуэрториканцы…

 ***

Поинтересовались у мальчика, почему на Кубе нет чая. Ну не знают кубинцы такого напитка. За всю поездку нам под видом чая встречались листья мяты, заваренные кипятком, какое-то темное травяное варево, но ответ мальчика стал самым экзотичным. «Есть на Кубе чай, — ответил он, — здесь недалеко круглосуточная забегаловка для местных, сейчас я вам покажу».

За чаем ушли куда-то вглубь и вынесли не самые чистые чашки со светло-желтым тепловатым напитком с неопределимым запахом. Оказалось, это отвар какого-то растения, очень полезного для желудка.

Чего не сделаешь ради дружбы народов — я залпом выпила, прикидывая, проведу эту ночь в туалете или нет. Ольга, имеющая проблемы с желудком, еле пригубила (я согласна, ощущения весьма невнятные) и поспешила заесть все это фесталом, дабы помочь желудку переварить «полезный напиток»…

 ***

Утром мы решили, что успеем пройтись по сувенирным рядам перед поездкой верхом. Времени было очень мало, и с учетом того, что всех интересовало разное и все на разное время зависали в раздумье, мы в итоге естественным образом разделились.

Олика отправилась перекусить. Я, в свою очередь, покидая Машу, отогнала опасения, что не смогу найти дорогу домой.

Из нас троих счастливицей с встроенным (видимо, от рождения) GPS была только Ольга. А наши с Машей отношения с ориентированием можно проиллюстрировать следующим примером.

Собираясь выезжать из Гаваны, мы спустили вещи на улицу, и решили, что с ними останется Ольга, в то время как Маша (водитель) и я (язык) пойдем на стоянку забирать машину. «Дойдете до птичек на стене и повернете налево», — на всякий случай проинструктировала нас Ольга, и это при том, что мы там ходили все вместе раз двести, наверное.

На том месте, где мы ожидали увидеть птичек, их почему-то не оказалось, и мы с Машей решили, что лучше не терять времени и отправить Ольгу искать стоянку. «Как представлю, какое сейчас у нее будет лицо, просто страшно», — говорю. Лицо у нее и вправду изменилось: «Девочки, у нас что, украли машину?» А мы от смеха не можем разогнуться: «Да нет, просто мы не нашли стоянку…»

В общем, мы прочитали все в брошенном на нас взгляде. И вот я искала магазин с кофе, мучимая все усиливающимися опасениями по поводу дороги домой. Вдруг — вот счастье, увидела в распахнутых дверях кафе Олику, поедающую свой сэндвич.

В касу мы приехали в назначенное время. Маши, как можно было предположить, дома не оказалось. В последний момент пришла смс-ка: соберите в рюкзак мои вещи для верховой езды, я заблудилась.

Встретились у музея, от которого Маша старалась не отходить, чтоб совсем не потеряться. А до этого сфотографировала карту города и пыталась найти на ней дорогу.

***

На кубинских седлах специальная ручка на передней луке — одной рукой держишься за нее, другой за повод. Как-то совсем не по-русски. Пока ехали по равнине, какая там ручка, мы же наездницы хоть куда, а еще мы облегченной рысью умеем — видали?

Судя по удивленным взглядам, никогда не видали.

Потом стало важнее все время менять положение ног, дабы не натереть деревенскими стременами, и тут оказалось, что на ручку удобно опираться.

А потом мы въехали в горы. На подходе к водопадам лошадка буквально поползла вниз по крутейшему обрыву. Я чуть не распласталась у нее на крупе, стараясь ненароком не дернуть повод — а то вместе полетим кувырком через голову. Как оказалось, главное — не мешать ей и заодно не сверзиться при случае.

Обратно было чуть легче — когда она с разбегу взяла этот холм, я практически повисла на ручке.

Привал у водопада посреди джунглей. Неторопливая струйка воды — и глубокой бирюзовости озеро под нависающими сводами пещеры, увитыми лианами. Оголенный ствол торчит из воды как гигантская кость воображаемых обитателей безмятежной бирюзы. Мерно что-то шумит, но ощущение тишины пронзительной.

После купания даже прохладно, и солнце уже клонится. В межгорье пастбища с волами и поля. Проводники принесли бледно-розовые арбузы с грядки. Арбуз разрезается на четыре «дольки», в них вгрызаешься по уши.

Маша, недолго думая, попросила мачете, сделала несколько вертикальных разрезов и лихо срезала мякоть с корки. Озадаченный проводник попросил мачете, попытался повторить — как-то неуверенно вышло.

«Она у нас в министерстве сельского хозяйства работает», — говорим. Проводники уважительно закивали головами. «Юристом, правда, но это неважно».

Дальше мы разделились: Олика сказала, что полностью удовлетворена, и отправилась домой с одним из проводников, а мы втроем с другим — Хосе двинулись в горы.

 ***

Темнота опускается почти мгновенно: пока открывали-закрывали калитки, проезжая через общественные поля, солнце блуждало за деревьями на горизонте, только въехали на извилистую тропку в горах, окончательно погасло.

Проводник, ехавший последним, вдруг отстал. «Ке те паса, тодо эста бьен (что случилось, у тебя все хорошо)?» — кричу в темноту. — «Си, тодо бьен, эстой уринандо (порядок, я просто писаю)» — непринужденно кричит Хосе.

Хитрым крюком спустились к городу в кромешной тьме, потрепали лошадок на прощанье.

***

Дома выяснилось, что в соседней комнате поселились четверо бородатых чехов, уже месяц путешествующих автостопом и с палатками, но иногда ради разнообразия заглядывающих в цивилизацию.

Двое из них — владельцы собственного бизнеса, вот только не вставляет их отдых на побережье. Рассказали нам, как жить на Кубе на три копейки и показали видео с кубинским мальчишкой, читающим рэп — в доме, где они останавливались в прошлый раз, родители попросили его развлечь гостей, а чехи, а теперь и мы, до сих пор тащимся от этой записи…

Засыпала под беседы девчонок с чешским товарищем, говорящим по-русски, за бутылочкой рома и сигарой…

Дорога в Сантьяго

 Переезд Тринидад — Сантьяго-де-Куба — часов десять с хорошей скоростью, а еще хотелось погулять в городках по дороге. Хотели выехать в девять, получилось в начале одиннадцатого.

Через два часа, как и планировали, въехали в Камагуэй. Спросили у велосипедиста, в какой стороне исторический центр, он предложил показать, и начались гонки за красной футболкой.

На кубинских дорогах все очень непринужденно: конные повозки, авто, мопеды, и все движутся неторопливо, и на одной полосе особо не развернешься. Мальчик мчался, как стрела, иногда забывая, что мы пошире будем, чем его велосипед, и нам не всегда можно туда, куда ему легко.

Доехали до центра, мальчик заодно показал и милое кафе. В Камагуэе, как и во всех более-менее крупных городах, свой университет, и видимо где-то недалеко, потому что в кафе оказалось немало народу с тетрадками.

Мы как раз рассуждали, что все-таки в провинции мало кто знает иностранные языки, вот только Пинар в этом смысле оказался выдающимся. Девчонкам хотелось, наконец, пообщаться с аборигенами — ну хоть на каком-нибудь общем языке. С соседним столиком быстро установилось общее пространство, а когда оказалось, что ребята еще и говорят по-английски, вместе отправились гулять по городу.

***

Живописный, оживленный городок. В центре все сосредоточенно куда-то движутся, на маленьких улицах народ с порога своего дома смотрит, что происходит.

Типичная картинка: на ступеньках беременная молодая жена, рядом ползает маленький ребенок, тут же лежит велосипед и выглядывает глава семейства с бутылочкой пива. Или сидит на крылечке дома с обшарпанными колоннами старая негритянка, подперла щеку рукой, неторопливо обозревает улицу.

Вот так и проходят дни, только колонны все больше осыпаются, да морщин прибавляется.

Посреди мощеной дороги вылеплена фигура гончара с тачкой, полной кувшинов. Прототип гончара живет за ближайшей дверью и с радостью позирует туристам, только совсем уже старенький, лет двадцать разницы со своей копией.

Мы рассказали ребятам, что едем в Сантьяго-де-Куба, и один из них, Хосе, сообщил, что у него там живут родственники, он сейчас на каникулах и почему бы не прокинуться до Сантьяго.

Полчаса — позвонить родственникам и заехать домой за вещами (на улице мгновенно скапливаются заинтересованные зрители), и едем дальше вместе.

***

Следующая остановка только в Байямо — до Сантьяго осталось около часа езды через горы. Хосе взял на себя переговоры и поиски касы, и в итоге нашел нам без преувеличений лучшую за все время нашего пребывания на Кубе. Еще чуть-чуть поговорил — и каса получилась и самой дешевой (пятнадцать куков за комнату на троих).

Ожидая Хосе, бродили по площади. Солнце уже садилось, мягким светом окрашивало деревья, ребятню, отряд полицейских, расположившийся на скамейках рядом с пенсионерами. Подошла еще одна девушка в форме, начала медленно двигаться вдоль скамеек, наклоняясь и целуя каждого…

И вдруг раздались ясные мелодичные звуки: ровно в шесть часов в городских часах вместо боя заиграл кубинский гимн.

Потом зашли в кафе La casona с пиццей и спагетти — почему-то на Кубе масса заведений, где представлены только эти два блюда. Мест практически не было, за столами большие компании и нарядные семьи с детьми поглощали пиццу. Нам нашли какой-то облезлый витой столик в крошечном внутреннем дворике, где из других предметов мебели стоял только еще один стол с кассовым аппаратом раннего советского производства. Неработающим.

Пицца стоила десять песо — ни черта себе цены в провинции! Оказалось, кубинских неконвертируемых песо — местных денег, соотносящихся к конвертируемому (туристическому) песо примерно тридцать к одному. В общем, на два кука съели пять больших порций.

Последнюю часть дороги до Сантьяго — кстати, единственный горный участок -преодолевали в кромешной тьме. Темнота упала разом, едва наступило восемь. Ехали еле-еле, высматривая велосипедистов и пешеходов, сливающихся с чернотой и не признающих обочин. Предвкушали южную столицу Кубы, и, по мнению многих, самый музыкальный и жизнерадостный город острова.

Сантьяго-де-Куба

 Сантьяго поразил сразу — теплотой и томностью южной ночи. В Гаване и Тринидаде, несмотря на палящее солнце днем, к вечеру мы одевались тепло. В Сантьяго можно гулять ночи напролет в платье с голыми плечами — редкий ветерок только освежит влажную кожу.

Невообразимое количество неспешно передвигающегося, общающегося, откровенно тебя рассматривающего черного народа на улицах. Туристов тоже немало. Откуда-то появилась нервозность. Постоянно ловили на себе знакомый по тринидадской дискотеке «финансовый» взгляд, и самые разные люди нудно и навязчиво предлагали что-то.

Почему-то в Сантьяго оказалось невозможно найти тусовочное место в вечер четверга. Не сработал даже привычный способ движения на звуки музыки — особой музыки не слышалось. Попадались или полупустые туристические диско, или совсем непонятные заведения. В воздухе повис вопрос, как себя позиционирует Хосе — не было ясно, готов ли он за себя платить.

Я высказала идею, что все же он нам очень помог с касой, и хорошо было бы его отблагодарить, как мы делали раньше в подобных случаях. Во взгляде Олики прочитала сомнение — Хосе в этот вечер явно заделался моим кавалером, а не общественным другом. Стало интересно, что думает по этому поводу Хосе.

Увы, события развивались плачевно. В Сантьяго самостоятельный, легко разрешающий возникавшие дорожные затруднения парень полностью преобразился. Мы добрели до местной Casa de la Musica и, немного поколебавшись, отправились внутрь. Со стороны Хосе не последовало никаких жестов, и я автоматически заплатила за обоих.

Место было невыносимо туристическим: группа в национальных костюмах исполняла проверенные десятилетиями кубинские хиты, столики облепила толпа алеманов и алеманок, которые радостно хлопали и тащились от кубинского колорита. Хосе непринужденно заказал коктейль и преданно заглянул в глаза. Стало грустно — сижу я такая юная и прекрасная, а молодой человек нежно привязан к моему кошельку…

В Casa de la Musica оставаться не хотелось, и мы вышли на улицу. Надо было что-то изменить в незаладившемся вечере. Я отозвала Хосе в сторону и напрямик сказала ему, что ситуация для меня более чем странная, мне как-то дико по умолчанию платить за молодого человека. С Хосе мы распрощались. Прозвучало даже предложение идти домой, но очень не хотелось обрывать вечер на такой негативной ноте, и решили мы «перебить» ее чем-нибудь приятным. Перебили, на свою голову…

Как оказалось, присутствие Хосе еще оберегало нас от навязчивости окружающих, теперь же мы просто нервно махали руками и кричали «маньяна, маньяна» (по-испански «завтра», на Кубе аналог слову «никогда»), как только очередные товарищи пытались выпросить денег или что-то предложить.

Нашли открытое кафе где-то в центре и вознамерились было перекусить… Тут же подошел черный раста со словами «за меня не надо платить, я просто пообщаться, и вообще про жизнь вам расскажу». Олика захотела его послушать, хотя была уже на стадии громогласных заявлений из серии «почему в этом городе все хотят от меня денег?»

Официант по ошибке принес не те блюда, и мы от них отказались. Подошел вместе с поваром, запомнившимся отсутствием одного уха, и в два голоса начали нас убеждать брать то, что дают. Мы были непреклонны.

Далее шоу начало развиваться ускоренными темпами. Официант оскорблено нас посчитал и у…

 

Здесь записки обрываются на самом интересном месте. Единственное, что можно понять: поскольку они попали к нам, на родину их автор вернулась невредимой. 

Если она объявится и расскажет, что было дальше, да ещё и фото принесёт – будет просто мечта.

Автор: Daria

Авторское право © 2024 Salsa Union - Сальса Юнион | Дизайн ThemesDNA.com
top Яндекс.Метрика