Новости партнеров

Катерина Мик и Алайн Руэда: о европейцах, россиянах и разных путях к кубинской культуре

История преподавателя, развивавшегося вне российского сальса-сообщества. 

 Смоленск — «Pancho Villa» — Страсбург

— Катерина, давайте начнём вот с чего. Вы занимались какими-нибудь танцами до сальсы?

Катерина: Да, танцевальный опыт у меня был, и достаточно разнообразный. Я сама из Смоленска, там мама отдала меня в студию бальных танцев, мне было восемь лет. Бальные танцы – это была мечта родителей. Но не скажу, что я ходила на них из-под палки, — мне нравилась и атмосфера, и окружение. Как сейчас мы шутим иногда с бальниками, которые танцуют сальсу, «мы неудачливые бальники, но удачливые сальсеро», — видимо, поэтому в моём стиле сложно разглядеть бывшего бальника.

Потом, за неимением денег и времени ездить на соревнования, из бальных танцев я ушла. А поскольку двигаться к тому времени уже привыкла, пошла в шоу-балет. Это было подобие «Тодеса» Аллы Духовой, но «Тодес» — это огромный коллектив в Москве. В Смоленске ставили номера для ребят, которые пели. Собственные номера у нас тоже были – такая джазовая хореография, больше концертная. Это был девятый-десятый класс. Сколько себя помню, моя жизнь всегда была связана с танцами.

А потом я переехала в Москву и поступила в институт. Оказалась одна, далеко от дома. Меня всегда тянуло к танцам, латиноамериканской культуре, поэтому первый клуб, в который я пошла, был «Pancho Villa». Там играли меренге, бачату, какую-то попсовая сальсу, вроде Шакиры. Я проводила там свои дни рождения, два года подряд даже выигрывала конкурс «танцовщица года» — там дарят такой золотой кактус; шутка, но приятно. Но сальсой это, конечно, не назвать – так, танцы под латино-музыку, атмосфера.

Pancho Villa
Pancho Villa

Там я познакомилась с молодым человеком, который мне сказал: «Что ты тут тусуешься? Если тебе нравится сальса, — есть Альфонсо Абреус Молина, он даёт уроки перед вечеринками в «Ритм&Блюз Кафе». И так я попала к Альфонсо, который обращал больше внимания не на технику, а на танцевание со вкусом.

Всё это время днём я продолжала учиться – сначала окончила один институт, потом другой, потом работала. А вечерами бежала на вечеринки, чтобы отвлечься от офисных будней. Я не могу похвастаться всякими выигранными конкурсами и сертификатами, как это сейчас модно, или многочасовыми тренировками в сальса-школах. Зато у меня большой опыт танцевания именно с кубинцами и другими латиноамериканцами, это были попытки понять характер танца, его природу, так, мне кажется, я впитала тот самый кубинский «сабор».

С Alfonso
С Alfonso

В общем, так получилось, что с московской танцевальной сальса-тусовкой я практически не знакома. Я начала путешествовать очень рано — финансы позволяли, а языкового барьера не было, я знаю три иностранных языка. И всегда в поездках старалась попасть туда, где есть сальса.

В 2012 году я попала во Францию в Страсбург на фестиваль «Rumba y Candela». Там вся энергетика – именно в афро-кубинских танцах. С моим опытом бального танцевания у меня не было проблем с пластикой и ритмом, и заниматься просто сальсой не хотелось – хотелось чего-то более глубокого и аутентичного. Rumba y Candela» было то, что надо. Российские же фестивали тогда не были развиты, а те, что были, казались мне скорее «линейными». Сейчас мне очень нравится «линейка», но тогда хотелось чего-то совсем кубинского.

Европейцы и фестивали

— Что на том первом фестивале было совсем неожиданным?

Катерина: Наверное, серьёзность проведения классов. На Страсбургском фестивале нет сальсы, реггетона, женского или мужского стиля – там есть только классы по румбе и афро. Все ориши, все ритмы; румба-ямбу и гуагуанко, в парах и без пары. Очень серьёзная программа, и видна заинтересованность людей, которые едут именно за этими знаниями.

Конечно, там есть вечеринки, но случайные люди туда не ходят. Это – практически одна семья, там нет такого, что кто-то пытается друг перед другом выделиться. Если устраивается концерт, люди идут на конкретную группу, знают все песни и слова.

— Европейцы в принципе так относятся к фестивалям, или так себя ведут участники конкретно этого фестиваля, которые приехали за редким знанием?

Катерина: В 2012 году это, наверное, была ценность знания. Постепенно другие города тоже стали делать мероприятия, посвящённые афро. Но другие фестивали всё-таки разбавляют программу коммерческими направлениями, а «Rumba y Candela» остаётся самым афро-фестивалем, хотя и не самым крупным, туда люди приезжают именно за знаниями.

Туда с 2012 года я езжу каждый год, и получается: тот костяк, который ездил много лет назад, классы уже не берёт. Но они всё равно продолжают туда приезжать – это, наверное, любовь – к этому городу, к организаторам, к этой семье. А на классах появились новые ребята, и общий уровень из года в год всё равно остаётся начинающе-продолжающим.

С того самого первого фестиваля
С того самого первого фестиваля

— В Москве в последние годы проходило несколько фестивалей – был проект «Afroholic», устроители «Timbafest’а» тоже продвигают афро. Некоторые организаторы были настроены прямо академически – взять одного оришу и изучать все ритмы, все шаги. Европейцы к афро относятся так же серьёзно?

Катерина: По регионам. Там, куда я езжу – Страсбург, Оранж, Париж, Лион, немецкий Штутгарт, который тоже близко, — это города, где устроители и посетители фестивалей к афро относятся серьёзно. Кубинцы неотделимы от афро, и люди понимают: чтобы зарядиться энергетикой кубинской культуры, надо присоединиться…к той же розетке, что ли. Если эти танцы становятся понятны не сразу, то их надо хотя бы прочувствовать мышцами.

А в том регионе, где мы живём сейчас – это атлантические Пиренеи,  — Аквитания, Биарриц, полтора часа езды до Бордо – афро людям совершенно безразлично. Им нужна сальса «два притопа-три прихлопа», чтобы прийти и что-то станцевать на вечеринке. Но мы не теряем надежды, что сюда серьёзное отношение тоже когда-нибудь придёт.

Русские в афро: «головой вперёд»

— А почему афро? Как русскую девушку занесло в такую кубинскую тему?

Катерина: Мне кажется, мои предки были кубинцами. (Смеётся). Когда я слышу звуки барабанов, меня сразу переключает, и хочется понимать, зачем и почему. Это как в детстве мама читала мне «Легенды и мифы Древней Греции» — так сейчас хочется читать про оришей. Причём, побывав на Кубе на некоторых религиозных церемониях понимаю, что о знаю о теме больше, чем некоторые кубинцы. Хотя энергетики у меня, конечно, меньше.

И я думаю, что у многих ребят в России или во Франции, знаний действительно больше, чем у кубинцев. Единственное, чего нам не хватает, — именно энергетики. Причём дело не в технике, нужно попытаться услышать, что говорит наше тело, танцуя афро.

 

 — Алайн, а можно спросить? Мы тут выяснили, что русские про афро иногда знают больше кубинцев, но чувствуют меньше. Мы – занудные люди?

Алайн: Я считаю, что важны не только знания. Нужно уметь себя отпустить и отдаться ведению музыки. Но для вас знания – это, наоборот, преимущество. Потому что простой кубинец, когда слышит афро, начинает танцевать просто потому, что слышит музыку. И его несёт без понимания, куда. Конечно, я сейчас говорю про обычных кубинцев, которые не оканчивали танцевальных школ и институтов.

Катерина: От себя добавлю: Алайну до сих пор иногда сложно… Почему у нас хорошо сложился преподавательский тандем? У меня очень много знаний, а у Алайна – энергии. Если бы мы были два «ботаника», нам бы было скучно, а если бы два энергетичных человека – наверное, иногда непонятно. А так всё, что я прочувствовала, как европейка, как русский человек, я могу лучше объяснить и разложить по полочкам. Потому что я на самом деле тот ещё ботаник, и то, в чём я не уверена, я никогда не скажу, пока сама не разберусь до конца.

Но когда я вижу, что залу нужно зарядиться, я говорю Алайну: «Давай!» Поэтому классы у нас всегда складываются оптимально.

Rumba Alain2

— Катюш, а откуда Вы сами берёте сведения об афро? Устроители наших мероприятий собирают по кубинцам, но, так понимаю, не все кубинцы владеют систематическими знаниями о предмете.

Катерина: В основном на конгрессах, общаясь после классов. Потому что мастер-класс они оттрубили, а потом можно подойти и спросить: «А что это за ритм? А почему такое движение?»

Помню, когда я была переводчиком на «Тимбафесте», мне очень нравилось общаться с Hector Oviedo. Сейчас мне очень нравится María de los Angeles, её привозят во Францию с Кубы, она уже очень сильно в возрасте… Я вообще считаю, что учиться и спрашивать нужно у кубинцев в возрасте, у простых и искренних преподавателей, как у нас говорят, «у старой школы». Там и правда, и традиция.

Потом – книги. И ещё – пытаться искать какую-то логику. Например, сейчас мне очень помогает Алайн, который говорит на лукуми. И бывает: я начинаю выбирать песню для урока, а Алайн начинает петь. Я прошу его перевести слова и получаю мыслеобраз, через который мне легче объяснить, как делать шаг того или иного ориши. То есть, я ищу взаимосвязи и систематизирую те неформальные знания, которые есть у кубинцев.

Но  считаю, что в афро или румбе нет «правильного» или «неправильного» танцевания. Например, ко мне часто подходят девочки и жалуются: «Ой, у меня такая неправильная румба». Но для меня, например, нет неправильной румбы, потому что румба – это танец, родившийся на улице. И каждая кубинка танцевала его со своей персональностью, со своей манерой, со своей степенью развязности и сексуальности. И поэтому у пяти разных кубинок румба не может быть одинаковой, и так же у наших русских девочек, не важно, какого они цвета. Это важно.

Я всегда за то, чтобы быть в ритме, потому что ритм для танцора – это ствол, основной курс. А дальше – вариации, стиль. Движения рук, ног, наклон головы, ширина шага. Например, у девочки с широкими бёдрами шаг будет шире, а у девочки с узкими – уже, и нельзя привязать это к какой-то одной системе?

Rumba Alain

— Алайн, у русских красивая румба?

Алайн: (Смеётся). У меня, к сожалению, не было возможности танцевать с русскими девочками румбу. Я танцевал только тимбу со вставками из румбы. Но вообще у русских и французских партнёрш есть одна общая проблема – они боятся вакуны. Мне кажется, они до сих пор до конца не поняли, что румба – это флирт, игра.

— То есть, мы опять слишком серьёзные?

Алайн: Да, серьёзные и со страхом. Девушки постоянно настолько защищаются, что не могут себя отпустить.

Катерина: От себя могу добавить, что мы скорее скромные. Например, я родилась ещё в Советском Союзе, и прекрасно понимаю, что наше воспитание не очень позволяет нам такие свободные танцы.

Когда мы были в Ростове, и мне прямо врезалась в память такая сцена: набережная, играет ансамбль, кто-то смотрит, кто-то записывает, и маленькая девочка лет пяти выходит в круг и начинает танцевать по-своему, кружиться. Мама дёргает её за куртку и говорит: «Встань спокойно. На тебя все смотрят. Ты меня позоришь».

Мне кажется, у наших мам есть такое представление: если мы будем тихо и спокойно стоять ровно, и бантик у нас не упадёт, а косы не расплетутся, значит, мы хорошие и воспитанные девочки. А танцы – это какое-то проявление плохого поведения.

И я на классах вижу два вида девочек. Одни чересчур пытаются себя проявить, а другие очень стесняются себя проявить. Мне кажется, это очень сидит в воспитании: на Кубе праздник – и все танцуют. А у нас танцевать как-то не очень принято, стесняемся.

Rumba Alain4

Европейцы и танцы: как отличить парижанина от баска

— А европейки сильно отличаются от русских? Степенью свободы, степенью участия головы, отношением?

Катерина: Да, сильно. Но тоже по регионам. Париж – это столица, там всё открыто, демократично, там очень много танцев, разных мероприятий, концертов. Ещё там – смесь всех наций, очень много приезжих с Гваделупы, Мартиники – островов с сильной танцевальной культурой Северной Африки. Я училась в Париже год, видела всю эту культурную жизнь, плюс все мои парижские сальса-друзья – это Гваделупа, Тунис, Мартиника, Марокко, Сенегал. У них очень ярка эстетика, и в этом смысле они близки к кубинцам.

А ещё Франция считается самой «кубанутой» страной, тогда как в Германии, например, много «линейки», а в Испании – много своих национальных танцев.

— А белых европеек на фестивалях много?

Катерина: Белых европейцев на французских фестивалях меньшинство. В целом, на фестивали приезжают те, кто интересуется танцами углублённо. Потому что иногда люди отзанимаются сальсой год-два-три в школе, и считают, что им достаточно или сложно.

А мы живём в Стране Басков, у них очень сильно развита собственная культура, и ничего другого они не хотят. Поэтому Куба, и вообще любые танцы в этом регионе идут тяжело. 95% здесь – белые, и кубинскую культуру здесь прививать тяжело и особо некому. Плюс баскская молодёжь не хочет танцевать кубинские танцы. Но вот взрослое поколение хочет танцевать всё! Они – очень позитивные и открытые.

Помню, в прошлом году мы вели классы – у нас было сорок человек пенсионеров, которые решили заняться сальсой и бачатой.

— О!! А пенсионеры в Европе – это после шестидесяти пяти?

Катерина: Да! Я восьмёрку бёдрами им не давала, боялась, что после моего класса они ко мне не вернутся, пойдут к остеопату. Вот настолько всё во Франции противоречиво.

Деревушка Вик-Фезенсак
Деревушка Вик-Фезенсак

— А почему на латиноамериканские танцы не идёт баскская молодёжь?

Катерина: Я пока не поняла. Мне кажется, это мода на идентичность. У них есть свои национальные игры, праздники.

Например, в один и тот же выходной здесь проходят два фестиваля – «Фиеста Байона» и «Tempo Latino». Байон – это столица басков. На этом фестивале пьют пиво, едят баскский хамон и играют в какую-то национальную игру. И вот туда люди бронируют билеты чуть не за год.

А второй фестиваль – полностью кубинский. Целая деревушка – Вик-Фезансак – огораживается, все бары включают кубинскую музыку, и все на улице танцуют под кубинскую музыку, все диджеи Франции съезжаются поиграть часик-два. Жители на эти четыре дня сдают туристам свои дома и куда-то уезжают. И этому фестивалю в следующем году двадцать пять лет.

Вот такое разнообразие. Но вообще французы более открыты к латиноамериканским танцам, чем русские. Они живые, раскрепощённые. Но по технике русские быстрее-выше-сильнее (Смеётся).

— А почему так?

Катерина: Думаю, французы больше танцуют душой и для удовольствия.

— То есть, мы опять с головы начали?

Катерина: Ага. (Смеётся).

— Получается, российская тусовка – очень специализированная?

Катерина: Я из опыта скажу. С той программой по ритмике и музыкальности, которую мы сами сочинили, мы любим ездить в Россию. Потому что именно там в этом материале чувствуется потребность – народ приходит с горящими глазами, задаёт вопросы.

Здесь говорят: «А ну и что? А если  не буду танцевать румбу, а потанцую сальсу – танец же будет такой же классный!» И мы постоянно расстраиваемся: ты хочешь дать так много, а людям нужно так мало. А в России – наоборот. Там ученики открытые, любознательные, серьёзные и очень старательные. А мы любим делиться тем, что знаем и умеем.

Masters5

Особенности танцевальной жизни в Европе: меньше преподавателей, больше организаторов

— Насколько вообще в Европе широка прослойка танцоров? Я просто думаю, что верхушка серьёзных, глубоко заинтересованных людей, по обыкновению, покоится на большом основании «несерьёзных» любителей.

Катерина: Да, именно так.

А ещё отличительная особенность России – там танцоры с высоким уровнем чаще идут в преподаватели. В Европе они чаще остаются просто танцевать – наслаждаться своим уровнем, тусовкой.

Здесь очень многие становятся организаторами мероприятий – потому что сравнительно легко создать ассоциацию, назвать её, например, «Candela», и такая ассоциация будет устраивать мероприятия, привлекая преподавателей, устроит вечеринку. В итоге, в отличие от России, здесь очень много мероприятий, на которых можно практиковаться.

Здесь можно организовать вечеринку, например, на каком-нибудь заброшенном складе. Обращаешься в мэрию – она помогает с культурными мероприятиями. И по сути для того, чтобы организовать в этом складе вечер, нужно принести музыку и поставить диджея, потому что свет и туалет там есть. Зовут диджея, на входе ставят волонтёра, люди платят за вход 3-5 евро, заходят и танцуют.

А в России, как мне кажется, нужно, чтобы это был какой-то ресторан, бар, раскрученное место, место должно быть классным.

Всё тот же фестиваль в Вик-Фезенсак
Всё тот же фестиваль в Вик-Фезенсак

— Россияне любят пафос?

Катерина: (Смеётся). Скорее, эстетику. Чтобы были условия, чтобы девочки оделись красиво. Чтобы прийти – и переобуться. Опять же, в России другие погодные условия – вечно дождь, грязь и слякоть. А в Европе на вечеринку могут прийти не то, что в кроссовках – вообще непонятно в чём. И при этом они потанцуют, получат удовольствие. И если в баре нет спиртных напитков, или вообще нет бара, а стоит только кулер с водой, – в массе своей тоже не расстроятся. И такое отношение характерно не только для французской провинции.

В Париже, понятно, можно потанцевать в хороших ресторанах, но вход туда стоит 15-20 евро, каждую неделю потанцевать два часа за такие деньги не пойдёшь. Аренда складов там тоже есть, но они находятся на «периферúк», по московским меркам это, наверное, места за пределами Третьего Транспортого кольца или даже за МКАДом. Это какие-то большие помещения, которые тоже можно снять под вечеринку. Да, до них не очень удобно добираться, потому что не у всех есть машины, и такси тоже дорого. Но люди просто кидают пост в соцсеть: «Еду туда-то, есть четыре места». Так что проблемы приехать и уехать нет.

То есть, поверхностно французы открытые, но при этом закрытые глубоко. Во Франции ты никогда не услышишь от человека о личном, о работе. Это – просто тусовка.

В России мы можем собраться сальса-тусовкой: «Сегодня нет вечеринки – пошли в кино!» А в Европе с сальса-знакомыми ты общаешься только по поводу сальсы и не знаешь о них больше ничего. У нас народ более открытый, более понятный, что ли.

В России, если человек тебя недолюбливает, ты поймёшь это по лицу, он даже здороваться не будет. Во Франции с тобой поздороваются, и ничего о подлинном к тебе отношении ты не поймёшь. Здесь бывает даже, если тебе негде переночевать, тебе предоставят комнату, но в личное пространство ты при этом не заходишь.

— То есть, это присутствие социальной взаимовыручки при отсутствии допуска в личное пространство?

Катерина: Отлично сказано! Подписываюсь!

Rumba Alain3

Несколько слов в напутствие читателям

Алайн: Я хочу сказать о том, что мне нравится в России и во Франции. Мне нравится, что русские хотят знать и научиться тому, что я знаю как носитель культуры. И российским читателям я бы хотел пожелать быть всё также заинтересованными и мотивированными.

Продолжайте изучать кубинскую музыку через тимбу – это самое красивое и современное, что есть.

 Катерина: Мы очень много говорили про афро. И человеку, который хочет просто весело танцевать сальсу, мне очень сложно объяснить, зачем ему румба и афро, но это важно. Именно поэтому основа нашего курса в том, что в тимбе ритмы всех трёх традиций – сона, румбы и афро переплетены. И их можно очень грамотно сочетать, и это всегда будет красиво. Румба, и афро нужны, чтобы понять эту культуру, впитать её в тело и быть современным в танце, который и есть тимба.

Основа танца – это музыка. Мы создаём свой танец благодаря музыке, а не наоборот. Поэтому музыку надо слушать – не сальсатон, а более серьёзную сложную – музыкально, ритмически.

 

Автор: Daria

Авторское право © 2024 Salsa Union - Сальса Юнион | Дизайн ThemesDNA.com
top Яндекс.Метрика