- В конце марта состоялось вручение премии Salsa Night Awards за 2015 год, а мы уже готовы представить вам интервью с «Мисс сальса» Еленой Бадзым.
— Традиционный вопрос – как сальса появилась в жизни?
— С детства я очень любила танцевать для себя – всякие вечеринки, школьные балы, но серьёзно ничем не занималась. И когда училась в институте, по-моему, это было курсе на третьем, в компании друзей появился молодой человек, который танцевал сальсу.
Как-то в поездке мы разговорились.
— Мне нужна партнёрша, хочу выступить на конкурсе, пойдём заниматься?
Мы с ним сходили на пару занятий, а потом мой друг уехал на ПМЖ в другую страну. И ещё почти год я собиралась всё-таки пойти учиться.
Промониторила множество сальса-школ Киева. А потом ещё съездила с подружкой в Египет. Там был аниматор, который, по-видимому, здорово танцевал касино, и он меня так закружил, что я подумала: «Приеду домой – точно иду на сальсу».
Приехала, определилась со школой, и с этого дня на сальсе была каждый день – изучала и «на 1» и «на 2», касино и бачату. Это было начало 2007 года.
С самого начала я поняла, что хочу расти и развиваться, что получаю в танце много эмоций. Я ходила на все направления, которые открывались, и на все мастер-классы. Первым моим фестивалем через полгода после начала занятий стал Ростов, после чего я влюбилась в сальсу ещё больше.
И как-то всё сразу шло по нарастающей. Месяца через два после того, как я стала заниматься, преподаватели пригласили меня в ученический шоу-номер. А мне очень нравится ощущение сцены; это – то место, где ты можешь раскрыться и быть такой, как есть.
В начале 2009 я стала ассистировать своему преподавателю, а потом потихоньку преподавать сама. Но при этом я очень много занималась, ходила на занятия пять-шесть раз в неделю.
— То есть, превращение в преподавателя произошло не так уж и быстро…
— С одной стороны, да. С другой, я бы не сказала, что это небыстро. Для меня преподавание – очень ответственная вещь. Ты должен не только сам уметь танцевать, но и донести до людей корректную информацию, которая потом не будет их сбивать. И ещё нужно уметь работать с людьми.
Мне очень помогло, что я начала работать не сама, а ассистировала нескольким партнёрам высокого уровня, и имела возможность наблюдать, как они работают. Я видела пример, принимала участие в процессе и могла выстраивать свою систему. Но если бы я с самого начала работала одна, не знаю, что бы сейчас получилось.
— Что значит для девочки «танцевать хорошо»? Какие должны быть точки внимания?
— Для меня, с точки зрения партнёрши, танец – это общение и прямая проекция на жизненную ситуацию. Если придумать аналогию, когда ты начинаешь с человеком танцевать, ты как будто знакомишься, и очень важно чувствовать и слышать, что он тебе говорит. Когда танцую с партнёром, я всегда стараюсь слушать и чувствовать его.
Многие говорят, что женский стиль – это плохо. А я считаю, что женщина в танце должна быть женщиной; какой смысл, если в танце будет два партнёра?
Многие говорят: «Ведение, а потом стилистика». Это стопроцентно так, но одно не исключает другого. В танце, как в жизни: «Ты можешь делать всё, что хочешь, если твоему партнёру при этом будет комфортно». Это для меня – основная концепция для девочек.
Женский танец – это, прежде всего, самораскрытие; если не будет раскрытия женственности, развития для девушек не будет. Танец — это настолько сильный эмоциональный подъём, что если мы его теряем, то теряем весь смысл танца.
— Это – скорее из области общей концепции. А в технике танца были какие-то поворотные моменты. «Елена начала заниматься, не имея опыта – Елена через полгода занятий – через год – Елена-преподаватель».
— Когда я только начала заниматься, у меня получалось быстро и хорошо, на уровень выше меня перевели уже через два занятия. Кстати, когда после этого я снова пришла в начальную группу, меня спросили: «Что ты здесь делаешь? Мы тебя уже перевели».
Хватала я быстро, но когда через месяц пришла на вечеринку, у меня были сумасшедшие глаза: «Боже, что делать? Руки! Ноги!» На занятиях мы быстро всё хватаем, но, если при этом не ходим на вечеринки, то не растанцовываемся. А это – очень важно, танцевать social – это совершенно другая концепция.
В самом начале, как говорил один из моих преподавателей, все мы, девочки, проходим стадию «бульдозера». Мы не умеем чувствовать партнёра, спешим, пытаемся угадать движения, добавляем немного больше силы, чем нужно. Это нормально. Потому что «мы же всё можем сами, зачем нам партнёр?»
И весь вопрос в том, насколько быстро ты проходишь эту стадию. Либо ты зависаешь в ней надолго, либо учишься доверять партнёру и делать выводы, слушать музыку, не спешить, становиться легче. У меня были очень хорошие преподаватели, они учили мягкости.
Ещё я так быстро научилась, потому что ходила на вечеринки и почти все семинары приезжих инструкторов. В то время у нас сальсу воспринимали с энтузиазмом, и преподавателей приезжало много – в основном, из России и стран СНГ. Они очень много мне дали.
— Ведомость в паре – это понятно. А где тогда стиль? Часто говорят, что девочка, чрезмерно увлекающаяся стайлингом, забивает партнёра.
— На женскую стилистику я начала ходить почти сразу, параллельно с основными занятиями. Я не считаю, что стиль – это в принципе плохо. Весь вопрос в том – сколько и когда. Я знаю случаи, когда девочкам говорили: «Стиль – это плохо!». И тогда те, которые и так были эмоционально зажаты, зажимались ещё больше.
На самом деле партнёрше нужно чётко расставить приоритеты: если ты танцуешь с партнёром, то слушаешь сначала его. И музыку. И только, когда ты начнёшь следовать, не задумываясь, у тебя появится понимание, где и как можно вставить стиль.
Проблема в том, что иногда в танце мы слишком много думаем. И как только начинаем думать и переживать – это тут же проецируется на мышцы, и мы зажимаемся. Психологический зажим – это сразу мышечный блок.
Стайлинг должен быть естественным. Но если тело не развивать изначально, а начинать это делать только тогда, когда мы станем полностью ведомыми, пройдёт ещё год, прежде чем это станет автоматическим навыком.
То есть, тело нужно приучать заранее, чтобы мышечная память сработала тогда, когда ты станешь лёгкой в ведении. Тогда женский стиль выстроится сам собой – ведь тело к нему уже готово, он сидит в подсознании. И тогда стиль не будет мешать.
— В чём тогда смысл стиля? Потому что обычно девочки ходят «учить фишки». Они заучивают их сто пятьдесят тысяч, и им становится обидно, что это богатство негде вставить. Тогда они начинают «отрываться посолировать» – и пара разваливается.
— На самом деле женский стиль – это, прежде всего, умение себя подать. И он развивает лексику тела. Это как читать книги – и потом красиво говорить.
Мы, например, не сможем писать стихи, если до этого не читали книги, потому что у нас недостаточно словарного запаса, мы не знаем, как красиво складывать слова в предложения. Но, если мы читаем много, то можем и двумя словами передать тему, точно и красиво. Точно так же стиль – он развивает лексику, и потом тело может подстраиваться под музыку и партнёра.
Стиля не обязательно делать много. И практически с любым партнёром можно раскрыться, даже если он никогда не отпускает ваши руки. Всё равно в один момент за танец у тебя будет свободная рука, и ты сможешь вытянуть её так, что «Ах!». Важно не «много», важно «хорошо».
Когда мы занимаемся женской стилистикой, мы себя по-другому держим. Мы – женщины, и нам важно нести себя в танце, тогда мы иначе чувствуем себя. Тогда, даже если партнёр очень плотно нас держит, есть ощущение, что мы красиво ходим или просто красиво стоим.
Иногда смотришь на девушку – она делает триста тысяч движений в секунду, но при этом она отдельно, музыка – отдельно, партнёр – отдельно. Так – плохо. А иногда девушка не делает ничего – просто стоит или ходит бейсик, но смотреть на неё можно вечно! Она уверена в себе. Она знает, что, если захочет, может сделать многое. Но она не хочет. Не хочет – и не делает.
В этом весь вопрос: ты не делаешь потому, что не хочешь, или не умеешь? Это – очень большая разница. И в тот момент, когда ты многое можешь, но не хочешь, ты чувствуешь себя уверенно, легко и женственно.
— Умение «красиво стоять» когда появилось?
— Я не могу сказать, что оно было всегда. Я тоже замечала, что сутулюсь, не держу осанку. Точнее, мне казалось, что я держу, а моя массажистка говорила, что нет.
Со временем я поняла, что она имела в виду. Иногда нам кажется, что мы поднимаем голову или опускаем плечи, но это не так. Когда возникает желание отдохнуть от внешнего мира, закрыться, тело реагирует – ты «складываешься».
А когда ты выходишь на танцпол, нужно «раскрываться». Но, чтобы это сделать до конца, необходима привычка к осанке, и я её развивала. Помню, как сидела в офисе, вырабатывала осанку по специальной методике, и к вечеру у меня была крепатура.
Да, мы рождаемся ровными, но потом – школа, институт, сумки, стрессы… Если ты с детства не занималась балетом (где, кстати, осанку очень долго вырабатывают у станка), у тебя в любом случае не будет идеальной статуры.
То есть, это – те вещи, над которыми стоит работать, и это всем под силу – кому-то легче, кому-то – тяжелее, просто потому, что они долго не держали форму. Но всё возможно.
— А массажистка когда появилась – до или после танцев?
— До танцев. Она всегда была. И я крайне редко меняю людей, которые работают с моим телом. У меня была одна и сейчас – вторая.
Такое внимание к телу было всегда. Не могу сказать, что оно было сверхщепетильным. Просто у нашей семьи всегда была массажистка, и ещё я с детства любила активное времяпрепровождение – не профессиональный спорт, просто бегать, плавать.
— Я замечаю такую вещь: красивая осанка часто идёт от чувства собственного достоинства.
— На сто процентов.
— И это чувство очень мало воспитано нашей жизнью. Насколько в семье оно культивировалось?
— У меня всегда были уважительные взаимоотношения в семье. Не идеальные, конечно. (Смеётся). Но с детства моя картинка мира – это уважение к женщине, уважение к мужчине. Я не принимаю на себя много мужских качеств. Не потому, что много об этом думаю, просто это – не моё. Я – девочка до мозга костей. (Смеётся). И, соответственно, то же проявляется в танце.
Вы правильно сказали: осанка идёт от самоуважения. Именно поэтому я очень культивирую в девочках понимание и ощущение стиля. Стиль – это, прежде всего, самопрезентация. Одно и то же движение на каждой будет смотреться по-разному – в силу физиологии, темперамента, характера, настроения. И важно, чтобы девочки просто начали раскрываться и понимать, что они могут, находили в этом себя.
Сейчас я веду, в основном, женские группы. Работа с ними, помимо танцевальной, ещё и психологическая, и это – самое важное и сложное. Потому что мы, конечно, можем попытаться внедрить всем свою систему одними и теми же словами, но это не имеет смысла. К каждому человеку нужен индивидуальный подход: кто-то понимает так – кто-то – по-другому.
В принципе, большинство систем преподавания – это одно и то же разными словами. То же самое в преподавании танцев: самое важное – чтобы человек тебя понял, а не ты сказал то, что считаешь правильным.
Когда я работаю с девушками, очень приятно, если они начинают раскрываться. Причём у меня бывают ученицы с тяжёлыми периодами в жизни. Часто это женщины, абсолютно состоявшиеся в финансовом или карьерном плане, но, допустим, после развода. И им необходимо себя возродить.
Танец – это терапия, причём для каждого своя: у кого-то тяжёлая работа, учёба, у кого-то – сложности в семье, разрывы. Кому то просто необходим выход эмоций. И танцы помогают людям отключаться, дарят позитив. Причём важно, чтобы преподаватель не угнетал ученика, особенно на начальной стадии, а, наоборот, давал ему раскрыться, при этом ведя его «к свету» в плане техники.
Есть две крайности: можно дать такой себе «эгегей!», «крутим попой!» — и при этом без малейшей техники, так, что человек не может впоследствии ни с кем танцевать, и люди ломают друг другу руки. Другая крайность – когда всё очень строго.
Я предпочитаю золотую середину. То есть, если это шоу-постановка, там всё строго. А если человек просто хочет научиться танцевать и новичок в этой сфере, я обращаюсь с ним так, чтобы он, прежде всего, расслабился и раскрылся. И предпочитаю метод пряника, нежели кнута. С женщинами в принципе по-другому нельзя.
Хотя у меня есть несколько учениц – когда у них не получается, они сразу теряют веру в себя, и очень расстраиваются. И тут приходится угадывать, в каком настроении нужно быть тебе как преподавателю – либо очень мягком, либо построже, чтобы волшебным пенделем выбить человека из ненужного уныния.
— Красивая девочка на танцполе – это ведь не только самоуважение и самоощущение, техника. Что ещё?
— Это ещё и ощущение того, что ты – и так красивая, твоя женственность в тебе уже заложена, просто не нужно мешать ей проявляться.
Некоторые девочки думают: чем больше стиля они сделают, даже через силу и невпопад, тем более будут сексуальными. Или наоборот, ничего не делают, поскольку бояться выглядеть как то не так.
На самом деле нужно понять: когда ты выходишь на танцпол, тебе не надо никому ничего доказывать. Ты уже красивая, ты танцуешь как тебе хочется и нравится, и ты никому ничего не должна. Даже если ты не поймёшь партнёра – ничего страшного, просто улыбнись шире – и твоей ошибки вообще никто не заметит. Все мы когда-то друг друга не понимаем – и в танце, и в жизни; главное – сразу это нивелировать и продолжать танцевать.
Когда ты выходишь на танцпол, тебе не надо никому ничего доказывать. Ты уже красивая, ты танцуешь как тебе хочется и нравится, и ты никому ничего не должна.
Конечно, когда я прихожу на вечеринку, мне хочется красиво одеться, накраситься, но это – ровно до первого танца, потому что потом – уже всё равно; когда тебя покрутят, причёска теряет свой первоначальный изысканный вид.
Но, самое главное это даже не сам внешний вид, а те эмоции, которые ты излучаешь в танце. Когда я танцую, не могу не улыбаться, и понимаю, что партнёрам это нравится. Потому что, когда я танцую, я с каждым из них общаюсь искренне.
Человека, который рядом с тобой, сразу очень чувствуешь – он надменный, не обращает на тебя внимания, критичный; либо он открытый, получает удовольствие от танца, от тебя, от себя, и эти пять минут общается с тобой. И тогда танец нравится и партнёру, и партнёрше.
— Но ведь у ситуации «красивая девочка на танцполе» есть и обратная сторона. Если ты – серая мышка и сидишь в офисе, тебя никто не видит. Если ты красивая, и вышла на танцпол, — подвергаешься всеобщей оценке. К этому надо быть готовой. Масса людей хочет с тобой потанцевать. Они разные, их надо выбирать, кому-то отказывать…
Как сказано у Рождественского: «Красивая женщина – это профессия…»
— Это да. (Смеётся). Но у меня пока не возникало с этим проблем. Я в принципе очень неконфликтный человек. Я не люблю конфликты, очень плохо себя от них чувствую.
Танцевать я очень люблю и отказываю редко, хотя конечно бывает. Если устала, например. Отказывать — это нормально, просто делать это можно по-разному, я стараюсь быть в этом тактичной.
Единственное – не могу сказать, что я очень общительная, что мне постоянно необходимо общение в тусовке. Если честно, я – интроверт, и людей, с которыми я могу поделиться сокровенным, — крайне мало.
Я изначально очень доброжелательно отношусь ко всем, просто понимаю, что они мне ничего не должны, и я им ничего не должна. Я общаюсь с людьми на том уровне, на котором нам обоим интересно. И если потом мне кто-то не позвонил, или перестал со мной общаться – ну, ОК, ничего страшного. Если люди говорят обо мне плохо или я кому то не нравлюсь – это нормально, имеют на это право. Это, конечно, может и неприятно, но всем мил не будешь.
Просто, бывает, люди говорят: «Везде козни, все – такие плохие». А потом таких людей и встречают. У меня такой картинки мира нет. И, может быть, плохие люди, конечно, есть, но я о них не знаю. (Смеётся).
И я себя абсолютно комфортно чувствую одна. После поездок и вечеринок стараюсь устраивать себе несколько дней, когда я никуда не хожу и ни с кем не общаюсь. Не потому, что я не люблю людей – просто мне нужно время, чтобы восстановиться.
Я часто нахожусь в обществе – среди людей, на занятиях, и очень сильно выкладываюсь и отдаю. Соответственно, чтобы и дальше отдавать, мне нужно наполниться, а наполняюсь я только в уединении.
Танцы, конечно, дают колоссальный эмоциональный подъём, в том числе и шоу. После выступления у меня он особенно сильный. Я напитываюсь общением, но потом нужно сделать контраст. Тем более, что танцы для меня сейчас – это ещё и работа. А когда работа и хобби – одно и то же, нужно психологическое переключение.
То есть, когда я много преподаю, то меньше хожу на вечеринки. Иногда устраиваю себе перерывы, хожу куда-то в несальсовые места, выезжаю на природу, много чего ещё в жизни можно поделать, помимо танцев. Чтобы в итоге не наступало пресыщение, а сохранилось ощущение лёгкого голода, так сказать. Именно это позволяет оставаться в сальсе вот уже девять лет. Всегда есть к чему стремиться.
